Сердце пропустило один удар. Мейбл поняла, что где-то рядом с ней разгуливают крысы. Отвратительные серо-бурые создания с гадкими облезлыми хвостами и острыми как бритва зубами.
Мейбл всхлипнула и поспешила подавить страх. Но что она могла поделать с отвращением, которое жило в ней с детства? Или с ожившими ночными кошмарами?
Я должна подумать о чем-то другом, убеждала себя Мейбл, должна занять себя чем-то, чтобы не слышать этих гадких звуков! Я… я буду петь!
Мейбл набрала в легкие побольше воздуха и принялась петь бесконечную песенку о рождественских подарках в виде гнезда перепелки, сухой груши и так далее. Но постепенно тишина глушила ее голос, и у Мейбл просто не хватило сил допеть веселую песенку до конца.
Она замолчала и мелко задрожала, вслушиваясь в тишину, ставшую после ее песни еще напряженнее. Мейбл казалось, что темнота вокруг нее становится вязкой, словно вонючая грязь в болоте. Она захлебывалась в этой тишине. Воздух застревал в горле комом, легкие сдавливало будто тисками, и вот уже перед глазами поплыли разноцветные круги.
Мейбл знала, что это такое. Однажды она купалась в шторм, и огромная волна накрыла и утащила ее глубоко под воду. Мейбл до сих пор помнила ужас, когда она вдруг поняла, что может и не успеть наверх, глотнуть воздуха. Но она не позволила себе впасть в истерику и всплыла в самый последний момент, когда легкие уже горели огнем, а в голове разливалась приятная пустота. Только отдышавшись, Мейбл поняла, как близко была к тому, чтобы ее измученные легкие наполнил не живительный воздух, а соленая вода.
Но сейчас она боролась не со стихией, она боролась с собственным страхом. И Мейбл чувствовала, что страх побеждает. Она хотела закричать, позвать на помощь, но воздуха уже не оставалось даже на такое простое и совершенно естественное действие.
Сознание медленно куда-то уплывало, и лишь благодаря усилиям воли Мейбл до сих пор не лишилась чувств. Что-то, что было сильнее любого страха, заставляло ее держаться и не впадать в истерику. Мейбл знала: эта истерика может стать последним, что она успеет сделать в жизни.
Не поддаваться страху! — приказывала она себе. Не поддаваться! Мне еще есть что делать на этой земле. Сейчас я сделаю глубокий выдох, а потом так же медленно вдохну. Для этого нужно просто расслабить мышцы и раскрыть ребра…
Как ни странно, но, вспоминая, как нужно дышать, Мейбл смогла справиться с приступом удушья, и животворная волна сырого подвального воздуха ворвалась в ее легкие. Голова сразу же закружилась, перед глазами замелькали точки. Но Мейбл знала, что это означает всего лишь избыток кислорода. Это были самые замечательные точки в ее жизни!
Мейбл задышала спокойно, и, как ни странно, крысы перестали ее беспокоить.
В конце концов, что они могут мне сделать? — задалась вопросом Мейбл. Да ничего! Я крупнее, хоть как-то, но могу двигаться. Ноги у меня действуют, значит, я смогу наподдать любой твари. Человек — вот самое опасное животное. А те люди, которые держат меня в подвале, страшнее всех крыс, вместе взятых! Крысы, скорее всего, и не подумают меня кусать, а вот молодчики мистера Уайта убьют меня не задумываясь! Лучше подумать не о крысах, а о том, как мне побыстрее избавиться от общества этих головорезов.
Мейбл была так рада вернувшейся способности мыслить логично и не обращать внимания на порядок вдохов и выдохов, что вопрос «Как отсюда выбраться?» казался практически решенным.
Может быть, позвать этого мистера Уайта и постараться в разговоре узнать, что же такое он хочет от меня услышать? Или наврать с три короба…
Мейбл грустно усмехнулась. Нет, это не выход. Она вовсе не такая наивная, какой всем кажется. Яснее ясного, что у мистера Уайта уготовлен для нее один конец. И не важно, будет ли она говорить или станет молчать. Проблема в том, что Мейбл вовсе не устраивал вариант, при котором она окажется в какой-нибудь канаве с перерезанным горлом, да еще и изнасилованной. И никто никогда не узнает, что на самом деле с ней случилось.
Именно так и будет, если я позволю страху взять верх, поняла Мейбл. Я должна бороться за свою жизнь. Надеяться мне не на кого. Крис четко дал понять, что отказывается от меня и не желает продолжать наши отношения. Хотя почему же он устроил мне допрос с пристрастием в ресторане?
Мейбл закусила губу и уставилась куда-то в темноту.
Не время думать о том, что творится в голове у Криса. Если я выберусь… точнее когда я выберусь, я смогу на досуге подумать о том, что такое произошло с ним. А сейчас я должна думать лишь о том, что у меня были еще весьма разнообразные планы на ближайшие восемьдесят лет.
Она начала строить варианты побега. Мейбл пыталась вспомнить все, что когда-то читала в детективах или смотрела в боевиках. Но обычно на помощь героине, оказавшейся в ее ситуации, приходил главный герой: обворожительный и притягательный, но обязательно израненный и в пропитанной потом майке.
Господи, о чем я только думаю! — изумилась Мейбл. Кажется, у меня началось то, что Кристин называет «отходняком». И если у меня не началась истерика от страха, сейчас начнется от смеха! А что, ведь это…
Мейбл подняла голову, и, если бы в подвал проникал хоть лучик света, крысы, увидев выражение ее лица, поспешили бы сбежать как можно дальше…
Да, именно так я и сделаю. Не знаю, насколько этот план реалистичен, но это лучше, чем ждать своего героя! Впрочем, я совсем не отказалась бы от того, чтобы Крис меня спас…
Она невольно хихикнула и сама испугалась своего смешка.
Все, нужно взять себя в руки, а то мне никто не поверит. А может быть, наоборот, стоит дать себе волю? Актриса из меня никудышная, а сейчас натуральность совсем не помешает. Интересно, как бы смотрелся всегда безукоризненно одетый Крис в грязной, пропахшей потом майке?
На этот раз Мейбл не стала сдерживать смешок. Она так ярко представила себе эту картину, что вскоре расхохоталась в полный голос. Ее смех странно преломлялся в пустом огромном подвале. Он то поднимался к потолку, то неожиданным эхом возвращался к ней. Мейбл на несколько секунд даже испугалась — уж слишком демонически это звучало.
Но, как бы странно ее смех ни звучал, свое дело он сделал. Мейбл понимала, что, если она начнет стенать и плакать, никто не обратит на нее ни малейшего внимания. Нужно было сделать что-то экстраординарное. Например, будучи крепко привязанной к стулу, рассмеяться.
Одно Мейбл не учла: она никак не могла остановить этот истеричный смех, и уже не нужно было придумывать ничего забавного. Она просто захлебывалась смехом так же, как до этого захлебывалась темнотой. Спазмы вновь начали сжимать горло, и Мейбл показалось, что она просто не доживет до того момента, когда кто-то обратит на нее внимание. Но теперь истерика была не разыгранная, а вполне натуральная, и Мейбл, даже если бы очень захотела, не смогла бы остановиться ни за что. Иногда смех бывает страшнее слез…
Наконец дверь скрипнула, и в подвал упал тонкий луч. Вспыхнула верхняя лампочка, и Мейбл это показалось ужасно забавным, хотя что в этом было смешного, она ни за что не смогла бы объяснить. Новый приступ хохота искривил ее тело, заставляя изгибаться, и Мейбл упала на пол.
