– И все же я уверен, что наша любовь сможет преодолеть все преграды. Я знаю, что буду любить тебя, несмотря ни на что! И я знаю, что мы с тобой предназначены друг другу! Мы две части одного целого. И если мы не соединимся, мы нарушим основной ход событий, основы миропорядка, когда любящие должны быть вместе.
– Ты так красиво говоришь о своей любви, Мартин. Но я не знаю, как долго это продлится. Сердцу ведь нельзя приказать любить вечно, вечно верить… а я не переживу расставания с тобой!
– Доверься мне, Мелани, позволь мне принять на себя все заботы о нас, о нашем будущем, и ты увидишь, что все будет хорошо. Мы пойдем по этой жизни рука об руку, мы будем жить долго и уйдем вместе в наше столетие, окруженные множеством детей, внуков и правнуков! Позволь своей любви заявить о себе. Не думай о том, что может быть или не может, думай лишь о том, что я люблю тебя.
Мелани встретилась взглядом с его глазами. Их свет, их искренность показали ей гораздо больше, чем любые слова. В их карей глубине была только любовь, только радость встречи и истовая вера в их счастье.
Медленно, словно во сне, Мелани протянула руку и встретилась пальцами с пальцами Мартина. Их руки переплелись, словно ветви хмеля, делая их единым целым, одним существом с двумя сердцами, горящими любовью.
– Да, Мартин, я согласна стать твоей женой, – тихим, торжественным голосом сказала Мелани.
Поцелуй скрепил их клятву, данную на рассвете третьего дня любви.
5
– У меня есть один очень важный вопрос, который нужно срочно решить! – заявила Мелани, вытирая волосы после душа.
– Когда ты в таком виде, я не могу думать ни о чем серьезном, – сказал Мартин и обнял ее за талию.
Мелани легонько стукнула его полотенцем, за что немедленно была наказана: повалена на кровать и зацелована почти до потери сознания.
– Мы ведь собирались уже вставать! – укоризненно сказала она.
– Что ж делать, придется нам с тобой задержаться еще на несколько минут. Или часов. Ты так приятно пахнешь… – Он осторожно провел языком по линии груди, открывшейся под халатиком. – И на вкус мне очень нравится…
– Мартин!
– Я не понял, ты просишь, чтобы я остановился или чтобы продолжал? – поинтересовался он, медленно проводя губами по плоскому животу Мелани.
– Сейчас я уже хочу, чтобы ты не останавливался, – пробормотала Мелани.
– Так о чем ты хотела поговорить?
Какие могут быть разговоры! Мелани чувствовала, что ей не хватает воздуха для того, чтобы просто дышать!
– Мне кажется, момент не совсем подходящий, – наконец смогла произнести она.
– Очень даже подходящий, – пробормотал Мартин, зарываясь лицом в жесткие завитки волос.
– Ты сводишь меня с ума!
– Наверное, именно для этого я и создан.
– Так о чем ты хотела поговорить? – через некоторое время, когда они отдышались и пришли в себя, спросил Мартин.
– Нам надо решить, как мы дальше будем жить.
– А что тут решать? Ты переезжаешь ко мне.
– Нет, Мартин. Я хочу, чтобы ты переехал ко мне.
– Знаешь, это выглядит как-то странно. У меня большая квартира в центре.
– А у меня небольшая, но над магазинчиком. Ты же не хочешь, чтобы я каждое утро вставала недовольной из-за того, что мне нужно куда-то ехать?
– Ты уже манипулируешь мной! – обвиняющим тоном сказал Мартин. – Давай договоримся так: пока у меня отпуск, я поживу у тебя. А потом посмотрим. Может быть, купим домик в пригороде…
– С клумбой, черепичной крышей и живой изгородью?
– А как же! Представь только: мы с тобой вечером сидим на веранде в креслах-качалках и любуемся закатом. Под окнами цветет жасмин, на клумбе распустились розы. Идиллия!
– Да ты просто фантастический рассказчик! Почему ты не стал писателем?
– Наверное, я для этого слишком ленив.
– Ладно, с отдаленным будущим мы разобрались, а чем будем сегодня заниматься? – спросила Мелани, когда они все же встали и даже позавтракали.
– Для начала предлагаю навести порядок в магазине. Представляешь, на что похож твой зал?
– Да уж! – Мелани весело рассмеялась, представив, что могут подумать покупатели. – Кстати, мне нужно было выставить горшки. Они пользуются спросом.
– Что за горшки? – заинтересованно спросил Мартин.
– С танцующими фигурками. Их делают в Африке, ручная работа, но нравятся они далеко на всем. Например, Патрик их терпеть не может.
– А кому они нравятся?
– Есть у меня один чудак. Он скупает все горшки, на которых женщины в специфических головных уборах.
– Зачем они ему!
– Говорит, что собирает их… Знаешь, коллекционеры – странные люди.
– Знаю. Однажды я отдал все зарплату за пару очень интересных ножей. Идеальный баланс, рукоять прекрасно лежит в руке. Мне показалось, что их делали специально для меня!
– Ну-ну! Неужели ты так стар?
– С чего ты взяла?
– Мне кажется, что у маклеров неплохая зарплата, а раз эти кинжалы стоили так дорого, это довольно старая вещь. Уж в антиквариате я разбираюсь, как ты понял!
– Удивительная проницательность для такой хорошенькой женщины! – рассмеялся Мартин.
– Никакая ни проницательность, а просто логика. Если ты еще не успел заметить, я не только хорошенькая, но еще и умная! – гордо вскинув подбородок, заявила Мелани.
– Ты просто настоящее сокровище! И мне очень нравится, когда ты задираешь нос! – Мартин осторожно поцеловал ее в кончик носа, и Мелани забавно его сморщила.
– Ну что, спускаемся? – спросила она.
– Если честно, я даже немного боюсь. Ночью и в сумерках все казалось не так страшно.
– Есть хорошая поговорка: глаза боятся – руки делают.
– Отлично! – с воодушевлением воскликнул Мартин и картинным жестом закатал рукава.
Оказалось, что они не так уж сильно разгромили экспозицию. Всего несколько металлических кувшинов валялись на полу да оборванный ковер. И уже через полчаса Мелани расставляла на полках только что полученные горшки.
– Слушай, а откуда это чудо народного искусства? – спросил Мартин, внимательно рассматривая горшок.
– Из Замбии.
– Как же ты умудрилась связаться с ними?
– Я с ними не связывалась, они сами меня нашли. Миссия святого Петра в Африке помогает местному населению, старается не только наставить их на путь истинный, но и избавить от болезней, голода. А для этого нужны деньги. Вот они и решили продавать в Европе поделки своих подопечных. Мой магазинчик, точнее магазинчик дядюшки, довольно известен в Лондоне. Так что ничего удивительного в том, что они обратились ко мне, нет.
