– Если не поломаем ног, – разумно ответил профессор Калнин.
Ног они не поломали и даже отыскали дыру в заборе. А как только начали подниматься в гору, то выбрались из моря тумана. Начало светать. Как бы приветствуя победу профессора и Коры над силами природы, всполошились и начали петь птицы, поднявшийся свежий ветер принес в лес свежий шум листьев; правда, от него было очевидное неудобство спутникам: он сбрасывал с деревьев дождинки и норовил плеснуть за шиворот.
Когда они поднялись к развилке, стало почти совсем светло и предметы, до того состоявшие из различных сочетаний серых цветов, приобрели разноцветие, и даже небо стало голубым.
Затем они свернули на узкую тропинку, что вела к вилле «Радуга», но спускаться к вилле им не пришлось, потому что Кора, зоркая и настороженная, вдруг замерла: в утренний шум леса вмешался чужой, животный звук.
Кора подняла руку.
Профессор понял и послушно остановился.
Стараясь не наступать на сучки, Кора выглянула на открытую полянку, и там, под сенью могучего дуба, свернувшись в комок, спал человек, накрытый плащом, и храпел так, что плащ от каждого его выдоха вздымался, словно воздушный шар.
– О господи, – произнес профессор. – Этот старый дурак обязательно простудится.
Он пересек поляну, и Кора не смела его остановить.
Он наклонился и потряс спящего за плечо.
Тот проснулся сразу, словно и не спал, а ждал прикосновения. Он сел. И Кора сразу узнала Гарбуя.
Начальник проекта был накрыт плащом, словно мусульманская женщина платком, и его широкое розовое детское лицо тоже казалось женским.
Эдуард Оскарович словно и не удивился встрече. Он подождал, пока Гарбуй поднимется и задрожит от накопившегося в нем холода, пока проморгается и протрет глаза, а потом спросил:
– Давно нас ждешь?
– Я убежал, – сообщил Гарбуй. – Наверное, с минуты на минуту они начнут меня искать. Может, даже с собаками. А ты, как всегда, где-то отдыхаешь.
– Я ждал вчера вечером. Кора может подтвердить.
– Зря ты приглашаешь посторонних, – поморщился избалованный мальчик.
– Это сейчас не обсуждается. Кора полезнее, чем я. Особенно сейчас.
– Вопрос о пользе абстрактен. Ты, например, умудряешься доказать свою бесполезность в самый неподходящий момент.
– Давай не будем сейчас спорить, – сказал Эдуард Оскарович, но, как почувствовала Кора, не от миролюбия, а от того, что момент был критическим.
– Я и не собирался спорить, – ответил Гарбуй.
Он стоял, широко расставив толстые короткие ноги, картинно запахнувшись в плащ, как, наверное, делали поздние римские императоры, не уверенные в том, что их поддержат мятежные легионы. Влажные колечки рыжеватых волос окружали его розовую лысинку нимбом, и в этой лысинке, как ни странно, тоже было нечто трогательное и детское.
– Чего ты боишься? – спросил Эдуард Оскарович.
– Я думаю, что военные решили меня убить, – ответил Гарбуй. – До сегодняшнего дня я держался наверху только силой и хитростью президента. Я был нужен ему для власти, и я был опасен военным. Теперь, когда они убили президента…
– Он был убит?
– Они устроили ему авиакатастрофу. Я знаю точно: со мной смог связаться его адъютант. Он предупредил меня, что я на очереди.
– И они хотели тебя убить?
Толстый Гарбуй подпрыгивал на месте, чтобы согреться.
– Они все же меня опасаются. Это не значит, что не убьют. Но никак не могли решиться, как лучше это сделать – чтобы не связывать мою смерть со смертью президента. Пока они рассуждали, я сбежал. Сегодня ночью.
Кора сделала несколько шагов в сторону моря, которое поблескивало сквозь ветви деревьев. Внизу виднелась вилла «Радуга». Около нее стояли два военных автомобиля, в них – солдаты, сверху они казались оловянными игрушечками.
– Они уже собираются, – сказала Кора.
Профессор подошел первым.
– Рано встали. Наверное, спохватились. У них нет собак?
– Ой, не знаю! – сказал Гарбуй.
– А они тебя охраняли?
– Нет, они думали, что я ничего не подозреваю.
– Так что намерение убить тебя – это твое собственное умозаключение?
– А вон те солдаты – это тоже умозаключение?
– Может, они встревожены тем, что исчез руководитель проекта?
– Не мели чепухи, Эдик, – отмахнулся Гарбуй.
– Я совершенно серьезен. Я убежден на двести процентов, что тебе сейчас ничто не угрожает.
– С чего ты решил?
Машины одна за другой поехали в сторону футбольного поля. Над морем на востоке небо начало золотиться от приближения солнца.
– Знаешь ли ты, что военные намерены немедленно или, по крайней мере, очень скоро отправить всех нас обратно на Землю?
– Но это же чепуха! Как и их идея отправить туда отряд коммандос за трофеями. Это все – детские игры.
– А тогда послушай, что тебе скажет Кора. Ей пришлось два раза за последние сутки разговаривать с Гофманом. Ты его знаешь.
– Я всех знаю. И что же вам сказал Гофман, милая леди? – спросил Гарбуй.
Удивительно, но его возраст угадать было невозможно. Щеки были надуты, на толстом лице не было ни морщинки, а в то же время он казался пожилым человеком.
– Гофман умер, – сказала Кора. – Поэтому мы так спешили вас увидеть.
– Как так умер? Что с ним произошло? Почему мне не доложили? – Мальчик рассердился, на секунду он забыл, что перед ним не подчиненные медики, а пришельцы из параллельного мира.
– Расскажи ему все, – попросил Калнин.
– Все?
– Все и подробно, и не трать времени даром.
Кора отметила для себя, что профессор перешел с ней на «ты», но это произошло естественно.
Видя, что Кора продолжает колебаться, Калнин добавил сердито:
– У тебя есть другие помощники? Спасители и избавители? Может, ты предпочитаешь обратиться к полковнику Рай-Райи?
Тогда Кора рассказала Гарбую о двух своих визитах к Мише Гофману, о записке кровью. Краем глаза она поглядывала на виллу «Радуга» и прервала рассказ, когда из нее вышли два медика в светлых фартуках, сопровождаемые офицерами. Офицеры несли за ними чемоданчики. Машина, в которую они уселись, так же, как два первых джипа, взяла курс на лагерь.
– А теперь они хватятся: где наш любимый руководитель проекта? – произнес Калнин, и, как показалось Коре, с издевкой.
– Помолчи!
– Они пока оберегают твой сон – ведь без тебя операция по возвращению беженцев к родным очагам может не состояться. Или ты уже подготовил кадры?
