Элизабет зажмурилась, потом отвернулась.
– А как насчет твоей маски?
– Господи, как же ты упряма! Мне нужно, чтобы ты следовала моим указаниям, и чувства тут ни при чем.
Она тяжело сглотнула.
– Тогда, может, расскажешь, что произошло той ночью?
Маркус громко выдохнул. Он неожиданно понял, что холодная ярость двигала им все эти годы, и, выпустив Элизабет, отступил. Выждав, пока она присядет напротив на диван, он долго вглядывался в нее. Он с самого начала преследовал ее с исключительным вниманием, заманивая в тихие уголки, чтобы покрыть губы торопливыми отчаянными поцелуями, рискуя вызвать скандал нескромными взглядами. Для него ее красота была оболочкой поразительного сокровища, но в ее глазах он не находил следов уступчивости или покорности, ожидаемых от леди: в них отражались вызов и готовность рисковать.
Маркус до сих пор не знал, удалось ли Хоторну рассмотреть все грани ее натуры. Таяла ли она перед ним, открывалась ли ему, становилась ли мягкой и удовлетворенной, когда он занимался с ней любовью?
Наконец Маркус с трудом отбросил мучительные мысли.
– Ты слышала что-либо о торговом флоте компании «Ашфорд шипинг»?
– Разумеется.
– Однажды я утратил небольшое состояние из-за пирата по имени Кристофер Сент-Джон.
– Сент-Джон? – Элизабет нахмурилась. – Это имя упоминала моя горничная. Довольно популярная личность – нечто вроде героя-благодетеля бедных и неимущих.
Маркус фыркнул:
– Никакой он не герой, а безжалостный убийца. Именно из-за него я впервые встретился с лордом Элдриджем и потребовал, чтобы против Сент-Джона были приняты надлежащие меры. Вместо этого Элдридж предложил мне пройти подготовку и разделаться с пиратом самому.
Элизабет усмехнулась:
– Разумеется. В конце концов, обычная жизнь так невыносимо скучна…
– И кроме того, некоторые задания требуют личного участия, не так ли?
Скрестив руки на груди, Маркус наслаждался ее безраздельным вниманием. Для него было удовольствием говорить с ней, ведь всю жизнь перед ним лебезили, ему старались угодить. Нежелание Элизабет обращаться с ним как с важной персоной было одним из обстоятельств, из-за которых Маркус считал ее особенно привлекательной.
– Маркус, я никогда не пойму прелести опасностей и хочу лишь мира и спокойствия.
– Это можно понять, учитывая семью, в которой ты выросла. Ты была предоставлена самой себе родственниками-мужчинами, слишком занятыми погоней за удовольствиями, чтобы общаться с тобой.
– Как хорошо ты меня знаешь, – едко заметила она.
– Я всегда хорошо знал тебя.
– Значит, ты признаешь, насколько плохо нам было бы вместе?
– Ничего подобного. Что касается того вечера… Именно тогда я узнал о человеке, который предложил изобличающую информацию о Сент-Джоне. Мы договорились встретиться у причала, но в ответ на помощь этот человек попросил об одной услуге. Его супруга была беременна и ничего не знала о том, чем он занимался ради денег. Он попросил меня позаботиться о ее благополучии, если с ним что-нибудь случится. Во время встречи на нас напали – женщину бросили в воду, я прыгнул за ней, а ее мужа застрелили.
– Ты не спал с ней. – Это было утверждение, а не вопрос.
– Конечно, нет. Мы оба были покрыты грязью, и я привел ее к себе в дом, чтобы вымыться, пока я буду заниматься ее делами.
Элизабет принялась расхаживать по комнате, сжимая и разжимая руки в такт шагам.
– Думаю, я всегда это знала.
Маркус невесело рассмеялся: он давно подозревал, что воображаемая неверность была лишь надуманным предлогом, чтобы разорвать их узы, и сегодняшний вечер лишь подтвердил это. Она не бросилась в его объятия, не стала умолять о прощении. Она не попросила второго шанса, не предприняла никакой попытки к примирению.
Он с трудом подавил желание схватить Элизабет, сорвать с нее одежду, прижать к полу и овладеть ею, не давая возможности пренебрегать им. Это был единственный известный ему способ, которым можно было проникнуть за ее защитную оболочку.
Однако честь дворянина не позволяла ему осуществить этот план; и все же он рассчитывал на какие-то перемены в ней, по крайней мере на небольшую брешь в броне.
– Элизабет, когда она вошла, я был поражен не меньше твоего. Она посчитала, что ты – та женщина, которую направили ей на помощь. Ей неоткуда было знать, что моя невеста появится в такое время.
– Ее дезабилье…
– Ее одежда вымокла до нитки. Ей было нечего надеть, кроме халата моей экономки.
– Ты должен был пойти за мной, – зло проговорила Элизабет.
– Я пытался. Признаюсь, мне потребовалось время, чтобы прийти в себя после твоей оплеухи. Ты слишком торопилась. К тому времени когда вдова была устроена и я мог свободно приехать к тебе, ты уехала с Хоторном.
Элизабет остановилась и медленно повернула голову.
– Теперь ты ненавидишь меня?
– Иногда.
– Но все же хочешь отомстить, – монотонно произнесла она.
– Это самое меньшее, чего я хочу. Мне нужны ответы. Зачем ты тайно сбежала с Хоторном? Неужели чувства, которые ты питаешь ко мне, пугают тебя столь сильно?
– Хоторн всегда был запасным вариантом.
– Я не верю.
– Потому что это уязвляет твое самолюбие?
Маркус фыркнул.
– Можешь злиться сколько угодно, но ты все равно меня хочешь.
Сделав шаг навстречу, Маркус остановился, наткнувшись на вытянутую руку. Элизабет казалась спокойной, но ее пальцы трепетали. Потом рука опустилась.
Маркус невольно вздохнул. Пожалуй, в них гораздо больше различий, чем он предполагал, и они не более чем чужие люди, связанные влечением, застилающим разум. И все-таки он должен еще раз все проверить.
Элизабет спросила, испытывает ли он к ней ненависть. Так было в моменты, подобные этому. Маркус в самом деле ненавидел ее за то, что она заставляет любить себя, за то, что остается такой красивой и желанной, за то, что она – единственная женщина, которую он когда-либо желал.
– Ты помнишь свой первый сезон? – спросил он тихо.
– Конечно.
Подойдя к столику, покрытому причудливой резьбой, Маркус налил себе бренди. Было еще слишком рано, но сейчас внутри его ощущался холод, а спиртное принесло тепло.
Он не собирался искать невесту ни в тот год, ни в следующий и намеренно избегал дебютанток. Все изменил один взгляд на Элизабет.
Когда Маркус был представлен, девушка поразила его уверенностью, не свойственной ее возрасту. Получив разрешение пригласить Элизабет на танец, Маркус обрадовался, когда она приняла приглашение. Простое прикосновение к ее руке, затянутой в перчатку, вызвало у него столь сильное желание, какого он не помнил ни до, ни после этого.
