– Как неловко вышло, – пробормотал он наконец.
– Вы это заметили, не так ли? – сказала Изабелла, избегая смотреть на него.
Пожалуй, он утратил самоуверенность, которой отличался в юности. Четыре года назад он отмахнулся бы от этой встречи, сочтя ее забавной. Действительно, он поступал так довольно часто, когда на светских приемах сталкивался лицом к лицу с любовниками Пел или она с его любовницами. Теперь же он полностью сознавал все свой недостатки и изъяны, а, насколько он знал, достославный, всеми уважаемый Харгрейвз таковых не имел.
– Ума не приложу, как объяснить ему ваши слова, – сказала она, не на шутку встревоженная.
– Он понимал, чем рискует, когда надумал развлекаться с чужой женой.
– Здесь не было никакого риска! Кто же мог предположить, что вы вернетесь домой полным безумцем?
– Нет ничего безумного в том, чтобы желать своего супруга. И делать вид, что вы не испытываете ничего подобного, просто смешно.
Джерард внезапно остановился, когда дверь ближайшей лавки отворилась и оттуда прямо перед ними на улицу выскочил покупатель.
– Мои извинения, миледи! – крикнул он Пел, слегка приподняв шляпу, и быстро зашагал прочь.
Заинтересовавшись причиной волнения молодого человека, Джерард взглянул на заведение. Губы его искривились усмешкой, и он протянул руку к двери.
– Ювелирная лавка? – спросила Изабелла, нахмурившись.
– Да, чаровница. Есть кое-что, о чем следовало позаботиться еще годы назад.
Он провел ее внутрь, и приказчик с улыбкой оторвался от регистрационной книги заказов.
– Добрый день, милорд, миледи.
– Только что от вас вышел очень счастливый человек, – заметил Джерард.
– Ах да, – подтвердил приказчик. – Холостяк, намеренный сделать предложение, подкрепленное прекрасным кольцом, которое он приобрел сегодня.
В поисках такой же радости Джерард принялся рассматривать драгоценности, выставленные в стеклянных витринах.
– Что вы ищете? – спросила Пел, склонившись над витриной возле него.
Ее запах так сильно возбуждал его, что ему захотелось оказаться среди атласных простыней, пропитанных этим ароматом, чтобы ее стройные ножки переплетались с его ногами. Это был бы настоящий рай.
– Вы всегда так чудесно благоухаете, Пел? – Джерард повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и столкнулся с ней почти нос к носу.
Она отшатнулась и заморгала.
– Грей, право же! Можем мы отложить разговоры о парфюмерии и отыскать то, что вам нужно?
Улыбаясь, он поймал ее руку и взглянул на крутившегося рядом приказчика.
– Вот это! – Он указал на самое большое кольцо в витрине – крупный рубин, окруженный бриллиантами, закрепленный на золотом ободке филигранной работы.
– Силы небесные! – ахнула Пел, когда кольцо извлекли из-под стекла и оно засверкало на свету.
Джерард надел кольцо ей на палец поверх перчатки, и, к его радости, оно ей подошло, правда, держалось не слишком туго. Теперь сразу было видно, что она замужняя женщина.
– Превосходно!
– Нет!
Джерард вопросительно поднял бровь и заметил, что его супруге не по себе.
– Почему нет?
– Оно… оно мне велико, – заявила Изабелла.
– Оно вам впору. – Джерард облокотился о витрину и улыбнулся, крепко удерживая ее руку в своих ладонях. – Когда я был в Линкольншире…
– Вы были там? – быстро спросила она.
– Как и в других местах, – сказал он, поглаживая ее пальцы. – Бывало, я наблюдал закат и думал о вас. Случалось, багряные облака в небе напоминали мне сияние ваших волос. Когда свет падает на этот рубин, он излучает блеск точно такого же цвета.
Изабелла удивленно посмотрела на него, а он поднес ее руку к губам и поцеловал сначала камень, а потом середину ее затянутой в перчатку ладони, упиваясь тем, что снова способен испытывать привязанность к кому-то.
Теплое золотое сияние рассветов всегда навевало воспоминания об Эм. Сначала он с ужасом ожидал восхода. Каждое утро напоминало ему о том, что вот, наступает еще один день, а Эм не суждено его прожить. Позже ласковый жар солнца стал для него благословением, знамением того, что Всевышний предоставил ему еще одну возможность исправиться и стать лучше.
Но закаты всегда принадлежали Пел. Темнеющее небо и долгожданные покровы ночи, безразличные к его недостаткам, – это была Изабелла, которая никогда ни о чем не расспрашивала. Плотские удовольствия постели и редкие моменты, когда он мог избавиться от напряжения дня, – это тоже была Изабелла, полулежащая в кресле в своем будуаре. Как странно, что беззаботное дружеское общение с ней стало так много значить для него, хотя он не замечал этого, пока имел возможность в полной мере им наслаждаться.
– Вам следовало бы поберечь ваше красноречие для женщины менее искушенной и пресыщенной, чем я.
– Дорогая Пел, – произнес он улыбаясь. – Меня восхищает, что вы так искушены и пресыщены. Вы не питаете иллюзий по поводу сомнительной безупречности моей натуры.
– Я больше уже не знаю, что вы собой представляете. – Она отдернула руку, и он отпустил ее.
Выпрямившись, Изабелла оглядела тесную лавку. Увидев, что приказчик занят тем, что записывает в книгу их покупку, она сказала:
– Не могу понять, почему вы говорите мне все это, Грей. Насколько мне известно, у вас никогда не возникало на мой счет ни романтических, ни сексуальных идей.
– Какой окраски цветы растут перед вашим домом?
– Простите?
– Цветы. Вы знаете, какого они цвета?
– Конечно – красного.
Джерард приподнял бровь.
– Вы уверены?
Изабелла скрестила руки на груди и тоже приподняла бровь.
– Да, вполне уверена.
– А те, что посажены вдоль улицы?
– Что?
– Вдоль улицы растут цветы. Вы знаете, какого они цвета? Изабелла прикусила нижнюю губу.
Джерард стянул с руки перчатку и пальцами вытянул эту сочную губку из ее зубов.
– Ну так как?
– Они розовые.
– Нет, голубые.
Протянув руку к ее плечу, он погладил пальцем полоску светлой обнаженной кожи. Тепло ее плоти обожгло ему палец и распространилось по всей руке, разжигая в его теле такую жажду, которой он не испытывал уже годы. Долгое время ему казалось, будто бы внутри его все онемело и застыло. Снова ощущать этот жар, жаждать радости ее прикосновений, отчаянно желать соединиться с ней, сгорая в ее объятиях… Он счастлив был вновь испытать эти чувства.
