Он не боялся того, что о его присутствии на балу станет известно его жене. Баронесса никогда не обсуждала список гостей с кем бы то ни было, и те, кто посещал ее мероприятия, предпочитали об этом помалкивать. Таким образом, пресекалась всякая утечка информации, ибо, распространяя сплетни об увиденном или увиденных на очередном балу баронессы, сам сплетник признавался, что присутствовал на нем.
– Пойдем? – сказал виконт и предложил виконтессе руку.
Для него это будет не просто визит вежливости, в противном случае он позволил бы жене явиться с визитом к баронессе одной, без него, и передать от него необходимые слова соболезнования. У Дежардана был в том деле свой интерес. До того, как он покинет дом баронессы, ему предстоит узнать, было ли присутствие на том балу Куинна случайным совпадением или нет. Если принять во внимание приход Куинна к Лизетт вскоре после пожара, шансов на то, что произошло совпадение, почти не остается. К тому же если, как утверждала Лизетт, Куинн больше не работает на англичан, то вставал закономерный вопрос: почему Куинн до сих пор в Париже и что он тут делает?
Конечно, было бы проще убить его и покончить со всеми вопросами. Убийство человека, который больше никому не служит, не грозит расплатой.
«Да, в этом что-то есть», – подумал Дежардан и решил, что потом все хорошенько обмозгует.
Глава 14
Еще до полудня на стол Саймона легло первое сообщение. Написанное красивым летящим женским почерком, оно содержало вопрос, принял ли он решение относительно того разговора, что имел накануне днем с виконтессой де Гренье. Вначале Саймон решил письмо сжечь, но передумал и спрятал в стол.
Потом пришло еще одно сообщение, на этот раз в нем ничего не было, кроме одного адреса. В отличие от сообщения виконтессы эта записка Саймона порадовала.
Накинув камзол, он торопливо вышел из дома. Находиться в доме стало для Куинна пыткой, поскольку теперь там обитал не только Эддингтон, но еще и воспоминания, связанные с Линетт. Будь его воля, он вообще бы не бывал у себя дома, но только там он мог дожидаться новостей и как-то убивать время до темноты – раньше он к Лизетт заглядывать не хотел.
Саймон подгонял коня, словно силился умчаться от себя самого. Он чувствовал себя так, словно его загнали в угол. Обстоятельства не оставляли ему выбора. Он вынужден был поступать против собственной воли. Он не мог и шагу сделать ни вперед, ни назад, – отсутствие информации связывало его по рукам и ногам.
Саймон знал, где находится то ателье, адрес которого был указан в послании, но прямо туда отправиться не мог. Куинн был вынужден ходить вокруг него кругами, чтобы убедиться, что за ним нет «хвоста».
Прибыв на место, он позвонил в колокольчик и вошел внутрь. Увы, ни одного своего знакомого он там не увидел.
Саймон смял шляпу, окинул взглядом многочисленные рулоны тканей, взглянул на мужчину, беседующего с рыжеволосой женщиной за прилавком, и только тогда заметил чью-то руку, махавшую ему из-за шторы по ту сторону прилавка. Саймон зашел за деревянную панель и оказался в служебном помещении магазина. Там он увидел Ричарда.
– Не слишком ты торопился, Куинн, – со смехом сказал ему Ричард.
Саймон уселся за стол, заваленный обрезками тканей и катушками ниток. Как всегда, у Ричарда был вид праздного бездельника, но Саймон слишком хорошо знал его, чтобы верить первому впечатлению.
Сев на предложенный Ричардом стул, Саймон положил шляпу на стол и сказал:
– Интересный выбор места действия.
– Спасибо Эмми. – Ричард поклонился некрасивой девушке, которая, сидя в углу, вдевала нитку в иголку. – И особое спасибо ее матери, Натали.
За спиной у Саймона возникла рыжая модистка с подносом. Подойдя к столу, она поставила перед мужчинами разнокалиберные чашки и блюдца прямо на ворох лоскутов и принялась разливать чай.
– У Натали муж – портной, – пояснил Ричард, – но он всю неделю дома, болеет.
– Большое спасибо, – сказал Саймон Натали, а дочери ее послал воздушный поцелуй.
Эмми покраснела и опустила глаза.
– Женщины слетаются на тебя как мухи на мед, – пожаловался Ричард. – А мне пришлось битых два часа из кожи лезть, прежде чем Натали на меня посмотрела.
– Но твои усилия были вознаграждены.
– Я бы предпочел экономить силы, как ты, к примеру.
Саймон взял чашку с чаем и постарался расположиться поудобнее, насколько это позволял шаткий табурет.
– Скажи, у тебя есть для меня что-нибудь?
– Не знаю, насколько важно для тебя то, что я имею тебе сообщить, но за то, что я узнал кое-что любопытное, ручаюсь. – Ричард не стал пить чай, а, положив локти на стол, наклонился к Саймону поближе. – Узнать историю виконта де Гренье и его семьи, как ни странно оказалось проще простого.
– Да?
– Да. Виконт был замешан в скандале такого масштаба, что о нем тут, в Париже, до сих пор помнят.
– Как приятно, что у парижан такая цепкая память.
– Это точно. Виконт, говорят, был помолвлен с Маргаритой Пиккар, которая была бриллиантом чистой воды, насколько я понимаю.
– Она и сейчас все также хороша, – сказал Саймон и поставил чашку на стол. Ему внезапно захотелось выпить чего-нибудь покрепче.
– Однако еще до того, как они успели пожениться, невеста де Гренье сбежала с маркизом де Сен-Мартеном, известным губителем женских сердец, который на тот момент уже был женат. Я слышал несколько невероятных историй о том, как женщины рыдали по нему и молили о взаимности, стоя прямо на улице перед окнами дома, в котором он жил с семьей, но, очевидно его репутация не стала преградой для мадемуазель Пиккар.
Саймон представил надменную и холодную женщину, с которой говорил в гостиной, и в недоумении приподнял брови. Тогда он вспомнил горячую и пылкую Линетт. Похоже, и та и другая привыкли получать то, что хотят, и не стоят за ценой.
– Она была его любовницей больше года, – продолжал Ричард, – затем вернулась к де Гренье, который, несмотря ни на что, на ней женился. Он служит дипломатом и живет в Польше с тех пор, как женился на мадемуазель Пиккар. Де Гренье довольно часто бывает в Париже, и всегда приезжает один. У них было две дочери, но одна из них погибла.
– Разрыв с Сен-Мартеном прошел мирно?
– Говорят, у распутного маркиза случилась глубокая депрессия после их разрыва. После того как мадемуазель Пиккар вышла замуж, его никто не видел несколько месяцев и он уже никогда не был прежним.
Саймон размышлял, нахмурившись.
– Когда это произошло?
– В 1757-м. И еще, я не знаю, есть ли тут какая-то связь, но фамилия Сен-Мартена – Руссо.
– Это не совпадение. Слишком много совпадений. Так не бывает.
