– Я знал, что она вам небезразлична! – самодовольно заявил Дежардан.
– Не важно, что, как вам кажется, вы знаете. Расскажите мне об Эспри.
Дежардан вытянул губы в задумчивости и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. Он выдерживал паузу. Долгую паузу. Наконец он заговорил.
Когда Дежардан закончил свой рассказ, Саймон спросил:
– Сколько времени прошло между тем днем, как расправились с Сен-Мартеном, и следующим письмом?
– Десять лет или что-то вроде того.
– И когда пришло следующее сообщение, Эспри не приходил к вам в винный погреб, верно?
– Нет, не приходил.
– И вы не находите это странным?
– Я все в этой истории нахожу странным, – бросил в ответ Дежардан.
– В первых сообщениях не было ни слова написано Эспри, и он встречался с вами в погребе, верно? Последние сообщения написаны его рукой и никаких личных встреч больше не происходит, так? В первых записках были драгоценности, в более поздних их нет.
– В одном были, – поправил Саймона Дежардан. – И только после того, как я отказался принять камень, он стал расплачиваться со мной, угрожая моей семье.
– И вам ни разу не приходило в голову, что к вам обращались разные люди?
Дежардан замер.
– Почему мне это должно было прийти в голову?
Саймон в ответ лишь пожал плечами.
– Он один такой, Куинн. Даже вы должны это понимать.
Саймон не мог не заметить оплеухи, но сделал вид, что ничего не услышал.
– Дубликат можно получить с чего угодно, если только все сделать по-умному.
Виконт тщательно взвесил сказанное Куинном.
– Как вы намерены мне помочь?
– Я думаю, сегодняшний случай доказывает, что Эспри можно одурачить.
– Выдумаете, мы сможем использовать Тьерри как приманку?
– Нет. – Саймон забарабанил пальцами по колену. – Я думаю, Тьерри знает Эспри лучше, чем вы думаете. Что-то было не так в тоне того человека, когда он обращался ко мне. Он не приказывал в том смысле, как мы понимаем приказ. Скорее то было увещевание. Так обычно к мелким сошкам не обращаются.
– Чепуха. Абсурд! Тьерри со мной уже много лет.
– Преданность легко перекупается. А вам не приходило в голову, что Эспри тоже мог знать Тьерри многие годы?
– Я не упускаю такой возможности, как и многих других. Чего я действительно не понимаю, так это того, как вы собираетесь мне помочь, – сказал виконт. – Если бы Тьерри работал на Эспри, он бы давно сдал ему Лизетт.
– Почему? Это Эспри организовал ее похищение? Дежардан ничего не сказал, но его молчание многое сообщило Саймону.
– Организуйте встречу с Сен-Мартеном, – сказал Саймон, вставая. – Затем сообщите мне, когда и где она состоится.
– Вы ведете себя так, словно я вам полностью доверяю, – раздраженно сказал Дежардан и тоже встал.
– А у вас еще кто-нибудь есть?
Тонкие губы Дежардана стали еще тоньше.
– Что у вас на уме?
– Ловушка.
– На кого будете ставить?
Саймон усмехнулся и прошел к двери. Он вышел в коридор, свернул направо и пошел к задней части дома.
– Вам придется делать то, что я говорю, если хотите это узнать.
Саймон прошел на кухню, затем из кухни спустился вниз, в подвал. Дежардан едва поспевал за ним, поскольку шаги у Саймона были куда шире, чем у маленького и щуплого Дежардана. Открыв дверь в катакомбы, Куинн заглянул вниз.
– Мне нужен факел, – сказал он.
– Вы говорите так, словно у меня их целый склад, бери не хочу.
Саймон посмотрел на него, приподняв бровь. Пауза затягивалась. Наконец виконт выругался и поднялся на кухню. Через несколько секунд он вернулся с горящим факелом.
– Там внизу нет ничего примечательного, Куинн.
– Разумеется, нет. – Саймон вошел в каменный коридор и закрыл за собой дверь.
Как и подозревал Куинн с самого начала, через полчаса он оказался на кладбище – в том самом месте, куда его привели, когда он потребовал, чтобы ему показали его людей. Под городом протянулись подземные переходы в несколько миль длиной – целые лабиринты. И все же копоть на стенах отмечала те пути, которыми чаще всего пользовались.
Дом, в котором жила Лизетт, был не слишком далеко. Саймон бросил свой факел и направился в сторону ее дома. Он хотел, чтобы Линетт и ее мать встретились с Лизетт как можно скорее.
Опасности подстерегали его со всех сторон – так всегда бывает, когда берешься раскапывать нечто такое, что давно лежало под спудом, особенно если существуют те, кто совсем не заинтересован в том, чтобы тайны, замешанные на крови, были раскрыты. Ставка в этой игре была очень высока, ибо, если с ним что-то случится, Лизетт никогда не сможет воссоединиться с семьей, а Линетт так и не узнает, что сестра ее жива, пусть и не вполне здорова.
Саймон приблизился к дому куртизанки со стороны аллеи и постучал в дверь черного хода. Сказать, что юная горничная была шокирована видом гостя, значит, ничего не сказать. Однако она достаточно быстро оправилась и былой апломб не замедлил к ней вернуться. Горничная впустила Саймона, велев ему подождать внизу в гостиной, а сама пошла доложить о прибытии гостя дворецкому.
Оставшись в одиночестве, Саймон с интересом прошелся по комнате, не без веселого удивления отмечая детали, красноречиво говорящие как о характере, так и о роде занятий хозяйки. Гостиная была выдержана в сливочно-золотистой гамме – благородное сочетание, достойное королевской гостиной. Однако тут и там Саймон находил забавные мелочи, такие как барельефы полуголых нимф и сатиров на лепнине потолка, мраморных полуголых красавиц, томно обнимающих основания ламп, статуэтки греческих богов, выполненные настолько реалистично, что скромная леди не могла бы смотреть на них, не краснея.
– Мистер Куинн, как удачно вы подобрали костюм для визита.
Саймон стремительно обернулся на голос. Виконтесса царственной походкой вошла в гостиную. Наряд на ней был менее официозный, чем когда она явилась к нему с визитом, В тонком муслиновом платье она выглядела не старше своих дочерей. За мадам де Гренье вошла хорошенькая брюнетка с улыбкой такой теплой и ласковой, что не приходилось удивляться востребованности ее обладательницы. Саймон вежливо поклонился женщинам.
Виконтесса коротко представила Соланж и Куинна друг другу и жестом предложила ему присесть.
– Достаточно было бы прислать записку, – холодно заметила она.
– Чтобы проинформировать вас о том, что Лизетт жива и почти здорова? – растягивая слова, переспросил Куинн. – Даже я, человек, признаю, не слишком воспитанный, счел бы такой шаг бестактным.
