Виконтесса напряженно замерла и бросила взгляд в сторону Соланж, которая сидела рядом с ней. Брюнетка взяла ее за руки.
– Чего вы хотите, мистер Куинн? – спросила виконтесса. – Я не в настроении играть с вами в игры.
Саймон простил ей грубость. Учитывая обстоятельства, поведение ее было легко объяснить.
– Лизетт заявляет, что не помнит ничего из своей жизни, кроме двух последних лет, и именно поэтому она до сих пор не попыталась вас разыскать.
– Как удобно, – насмешливо протянула виконтесса. – Чем путаться в деталях, лучше уж сказать, что совсем ничего не помнишь. И когда вы ее приведете? Я уверена, что она с удовольствием разделит с нами наше состояние.
– Я не сведу вас до тех пор, пока не буду уверен в том, что могу сделать это, не опасаясь ни за чью жизнь.
– О, я понимаю. И сколько будет нам стоить обеспечение безопасности?
Саймон улыбнулся. Он подумал, что не отказался бы от удовольствия поговорить с виконтессой тогда, когда она будет менее критично настроена.
– Вы знали о человеке по имени Эспри, когда жили с маркизом Сен-Мартеном?
Виконтесса побледнела.
– Понимаю, – пробормотал Саймон. – В последние годы вы получали от него какие-то сообщения?
– Разве вас это касается?
– Я нахожу странным то, – негромко сказал Саймон, – что и вы, и Дежардан так защищаете человека, который отравляет вам жизнь.
– Есть темы болезненные и очень личные. И на эти темы нелегко говорить с незнакомцами и теми, которым не вполне доверяешь.
– Я ему доверяю.
Голос Линетт подействовал на Саймона, как теплый поцелуй солнца, и грудь его невыносимо сдавило от переполнявших чувств. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы решиться взглянуть на нее. И, взглянув на нее, он на мгновение задержал дыхание, ибо тени под глазами и припухший от поцелуев рот выдавали ее с головой. Ока носила на теле оставленные им следы. И никогда еще не была так прекрасна.
Саймон кивнул, приветствуя ее.
– Мадемуазель Байо, вы ослепительны в этом наряде.
– Мистер Куинн. – Голос Линетт был низким и чуть хрипловатым, и он живо напоминал ему о том, как она кричала в его постели. – В этом костюме вы тоже неотразимы.
– Линетт, – строгим голосом сказала виконтесса, – прошу тебя, вернись в свою комнату.
– Нет. – Линетт прошла через всю комнату и уселась на золоченое кресло, крепко обхватив руками подлокотники в виде львиных лап. – Думаю, мне надо остаться. Мистер Куинн пришел сюда только из уважения ко мне.
Саймон улыбнулся и сел.
– Я не…
Соланж крепко сжала руку подруги, и Маргарита послушно замолчала.
– Дежардан получает приказы от Эспри в течение последних десяти лет, – продолжил Саймон.
– И я очень этому рада, – сказала виконтесса. – Не знаю того, кто бы заслуживал пытки больше, чем Дежардан.
– Я думаю, Дежардан имеет определенное отношение к тому, что случилось с Лизетт, хотя я и не исключаю, что Дежардан мог быть тем самым Эспри, которого вы знали двадцать лет назад. Соланж наклонилась вперед:
– Почему вы так говорите, мистер Куинн?
В ответ Саймон пояснил различие в способах связи с сегодняшним Эспри и Эспри двадцатилетней давности.
– Но я не понимаю, к чему такие ухищрения, – сказала виконтесса, – и почему им понадобилась Лизетт.
– Это она? – спросила Линетт с надеждой в глазах.
– Да, – сказал Саймон. – Я думаю, что она. Но она совсем не та женщина, которую вы знаете. Она потеряла память, и помнит лишь последние два года своей жизни. Та женщина, которой она стала за эти два года, сильно отличается от той, которую помните вы.
– Мне все равно, – упрямо заявила Линетт.
– Вы можете изменить свое мнение, когда встретитесь с ней, – предупредил Саймон. Однако во взгляде его она читала поддержку. Лизетт кивнула ему и посмотрела на него с таким обожанием, что он сам не понимал, как еще не взлетел.
– Я думаю, – обращаясь вновь к виконтессе, сказал Саймон, – что тот Эспри, что когда-то требовал расправы над Сен-Мартеном, превратился в Эспри, который за Сен-Мартена мстит.
Виконтесса нахмурилась:
– Я все же не понимаю.
– Кто мог таить злобу на вас и ваших дочерей. Кому ваше счастье могло стоять поперек горла? Кто мог бы желать разрушить его?
Маргарита вскочила с кушетки.
– Вы говорите о Сен-Мартене?
Саймон встал.
– Дежардан сказал мне, что целью Эспри было уничтожить Сен-Мартена, и при этом новый Эспри – тот, что пишет свои послания от руки и не посещает Дежардана в погребе, выдвигает требования, которые не имеют к маркизу никакого отношения. Их цель – испортить жизнь самого Дежардана.
– Сен-Мартен никогда не причинил бы мне боли, – сказала виконтесса. – Никогда.
– Кто такой Сен-Мартен? – спросила Линетт.
– Когда вы его покинули, он, по всем сведениям, был раздавлен, – продолжил Саймон. – Вы же, тем не менее, вышли замуж, родили детей, жили своей жизнью.
– Как он мог знать об Эспри? – с вызовом сказала виконтесса. – Я получила от Эспри единственное сообщение в тот вечер, когда покинула Францию, и взяла его с собой. Сен-Мартен его ни разу не видел.
– Если Эспри поставил перед собой цель лишить маркиза любой радости в жизни, отчего он не злорадствовал, когда план его удался? Разве он не должен был послать Сен-Мартену нечто такое, что раскрывало бы ему глаза на источник его несчастья? Разве он не захотел бы показать своей жертве, что то, что с ним произошло, – не трагическая череда ударов судьбы, а результат его, Эспри, направленных действий? Какой смысл поразить врага, если враг не знает, что он сражен?
– Господи, – прошептала Соланж.
– Он не способен на такое злодейство, – продолжала настаивать на своем виконтесса.
Саймон взглянул на Линетт, а затем обратился к виконтессе:
– Желание может довести мужчину до безумия, миледи.
– Что, по вашему мнению, происходит, мистер Куинн? – Линетт смотрела прямо ему в глаза.
– Я считаю, что вашу сестру похитили, – ответил Саймон. – Я считаю, что кто-то, надеюсь, этот кто-то был уже мертв к тому времени, был облачен в ее платье и сожжен в карете. Я считаю, что эти действия были совершены человеком по фамилии Депардье, который выполнял задание Сен-Мартена. Каким-то образом мозг Лизетт повредился, и она потеряла память. Дежардан узнал о Лизетт и взял ее под свою опеку, прекрасно понимая, кто она такая. Он придумал для нее новую историю жизни и использовал ее в своих целях эти два года надеясь, что однажды сам факт ее существования окажется ему полезен для того, чтобы освободиться от Эспри. Я не думаю, что Сен-Мартен знает, что она жива.
