Тед, судя по всему, не понимал. Эванс, очевидно, понял.
— Вы не хотели к ней прикасаться.
— Вот именно. Не хотела прикасаться. Я бросила ее в ящик, и
она осталась там, на зеленом пакете для мусора. Я готова поклясться в этом. А
потом, примерно час спустя, мне надо было выкинуть старые лекарства, шампуни и
прочее, Я открыла крышку мусорного ящика и увидела, что шляпа снова
перевернута, а за ленту вставлено вот это. — Она достала из сумочки маленький
сложенный лист бумаги и дрожащей рукой протянула его Эвансу. — Когда я нашла
эту шляпу за столом, записки в ней не было. Это я точно знаю.
Эванс взял бумагу и несколько секунд держал ее на весу.
Ощущение было неприятным. Бумага казалась слишком тяжелой и какой-то странной
на ощупь.
— Я думаю, что Джон Шутер все-таки существовал, — сказала
Эми. — Я думаю, что он был лучшим созданием Морта — персонажем, который
получился настолько живым, что действительно воплотился в реальности.
— А я думаю, что это письмо от привидения. Эванс развернул
бумагу. В центре листа было написано несколько строк:
Мадам, прошу простить меня за причиненные неприятности.
Ситуация вышла из-под контроля. Теперь я возвращаюсь домой. Я получил мой
рассказ, а это все, что мне было нужно. Он называется «Лютик на дороге», и это
действительно замечательный рассказ.
Искренне ваш Джон Шутер.
Под аккуратными строками стояла размашистая подпись.
— Это подпись вашего бывшего мужа, Эми? — спросил Эванс.
— Нет. Ничего похожего.
Три человека сидели в кабинете, глядя друг на друга. Фред
Эванс чувствовал: надо что-то сказать, но так и не смог придумать, что именно.
Через некоторое время тишина и запах табака Теда Милнера стали настолько
гнетущими, что никто из них не мог больше этого выдержать. Мистер и миссис Милнер
выразили искреннюю признательность, попрощались и покинули кабинет, чтобы как
можно лучше распорядиться своими жизнями, а Фред Эванс остался со своей,
которой он тоже старался распорядиться как можно лучше.
И иногда, поздно ночью, он и женщина, которая когда-то была
замужем за Мортоном Рейни, просыпались оттого, что им снился человек в черной
шляпе с круглой тульей, который смотрел на них прищуренными от солнца глазами,
и от этих глаз разбегалось множество морщинок. В его взгляде не было любви..,
но оба они чувствовали в нем какую-то странную, суровую жалость.
В выражении его лица не было доброты, от него становилось не
по себе. Но оба — и Эми, и Эванс, — находясь далеко друг от друга, чувствовали,
что, может быть, хоть когда-нибудь сумеют примириться с этим взглядом. И снова
возделывать свои сады.
