– Садитесь, – ответил Колин, указывая на стул напротив себя.
Прошли часы. За это время он опросил тех, кто знал его еще с предыдущих приездов сюда. Многие надеялись получить пару монет за передачу нужных сведений. К сожалению, он не узнал ничего интересного о Картленде, зато покупал пинту любому, кто говорил с ним, и использовал их общество для собственного прикрытия.
А потом произошло чудо: в тяжелом черном развевающемся плаще появился человек, которого Колин так надеялся увидеть. Саймон Куинн остановился у бара и обменялся несколькими словами с хозяином, затем обернулся и с удивлением увидел Колина, махавшего ему из угла рукой.
– Господи, – сказал Куинн, направляясь к нему и расстегивая у горла пряжку-лягушку, украшенную драгоценными камнями. – Я обыскал весь Лондон, умирая с голода, а ты все время находился здесь, в моем доме?
– Ну, – улыбнулся Колин, – последние несколько часов, не меньше.
Куинн выругался себе под нос и тяжело опустился на стул напротив Колина. Принесли пинту эля, затем блюдо с едой. Куинн наконец насытился и сказал:
– Я принес две новости, хорошую и плохую.
– Меня это почему-то не удивляет, – сухо ответил Колин.
– Меня во Франции предали.
Колин поморщился:
– Картленд выдал все имена?
– Видимо, да. Полагаю, именно так он смог доказать свою верность.
– Человек никому не верен, только самому себе.
– Совершенно правильно. – Куинн вонзил вилку в кусок мяса, поднес ко рту и сердито начал жевать.
– Значит, такова плохая новость. А какова же хорошая?
– Я сумел добиться обещания помиловать нас всех, включая тебя.
– Разве это возможно, если они охотятся и за тобой?
Улыбка Куинна была невеселой.
– Генеральный агент высоко ценил Леруа, настолько, что поимка его убийцы важнее бунта английских шпионов. Меня отпустили за обещание вернуться с убийцей, кем бы он ни был. В качестве гарантии моего возвращения они задержали всех остальных, кого предал Картленд.
Колин выпрямился.
– Боже… значит, мы должны действовать быстро.
– Да. – Куинн допил свою пинту. – И дело еще усложняют поставленные условия. Первое, я должен убедить лорда Эддингтона отпустить французского шпиона, которого он арестовал. Второе, мы должны уговорить члена группы Картленда, некоего Депардье, сделать заявление, что Картленд сознался в преступлении.
Первое казалось маловероятным, а второе – крайне трудным, но Колин воспользовался бы любыми предоставленными ему средствами, и с большой радостью.
«Я хочу узнать тебя», – сказала Амелия. Если бы только у него появился шанс свершить это.
– Ты, кажется, не имея на это никакого основания, доволен, – заметил Куинн, не переставая жевать. – Не так уж это хорошо.
– Я видел Амелию, – признался Колин. – Обнимал ее, касался, целовал.
Куинн застыл, не донеся вилку до рта.
– И?..
– Все очень сложно, но надежда есть.
Положив вилку, Куинн жестом потребовал еще эля.
– Как она отнеслась к твоему возвращению из могилы?
Колин грустно улыбнулся и объяснил.
– Маска? – переспросил Куинн, когда Колин закончил свой рассказ. – Из всех образов, которые ты умеешь принимать, ты выбрал маску?
– Первоначально она была уместна на маскараде. Потом Амелия увидела ее на Жаке, и маска привлекла ее внимание. Мне показалось, что при данных обстоятельствах ее удобнее надеть и в третий раз.
– Она больше, чем я думал, похожа на сестру. – Губы Куинна тронула легкая улыбка, которая появлялась на его лице каждый раз, когда речь шла о Марии. – Но я не вижу в этой ситуации никакой надежды. Амелия понятия не имеет, кто ты.
– Это в какой-то степени сложность, – согласился Колин.
– В какой-то степени? Друг мой, ты мастер недооценивать вещи. Поверь мне, ей не понравится такая новость. Она истолкует это как отсутствие чувства. Когда она узнает, что ты все это время не отличался целомудрием и не тосковал о ней, это послужит доказательством, что ты не любишь ее.
У Колина вырвался раздраженный вздох.
– Это был твой план! Ты сказал, чтобы сделать ее счастливой, я должен стать состоятельным человеком.
– И чтобы тебя сделать счастливым. Ты всегда будешь сомневаться, стоишь ли ее, если придешь, ничего собой не представляя. – Куинн улыбнулся служанке, принесшей ему новую пинту, затем откинулся на спинку стула и долго смотрел на Колина. – Я слышал, она помолвлена с графом Уэром.
– Пока еще нет.
– Она может стать маркизой, несмотря на скандальную историю ее отца и репутацию сестры. Огромное достижение.
Оглядывая комнату, Колин на мгновение останавливал взгляд на каждом посетителе.
– Да, но она его не любит. Она все еще любит меня. Или, вернее, того мальчика, каким я когда-то был.
С лестницы, ведущей наверх, в спальни, спустилась хорошенькая блондинка. В пурпурно-красном платье, с черной лентой и камеей на шее, она показалась Колину похожей на куклу. Тонкие черты лица и хрупкая фигурка вызывали желание защитить ее, а глаза под тяжелыми веками и полные красные губы пробуждали похотливые мысли.
Она повернула голову и посмотрела ему в глаза, он поднял бровь. Улыбка незнакомки смутила его, и он поспешил нахмуриться, но с любопытством наблюдал, как она приближается, а когда она остановилась позади Куинна, Колин вскочил на ноги. Она положила руки на широкие плечи ирландца. – Ты должен был сообщить мне, что вернулся, mon amour, – сказала она с не вызывающим сомнений французским акцентом.
Взгляд Куинна, брошенный на Колина, был загадочным и раздраженным. Он не встал, а лишь схватил блондинку за руку и потянул ее к стулу, который подтолкнул к ней ногой. Любовь Куинна к женщинам была известна всем, и его явное равнодушие к такой красавице было более чем удивительно. Вблизи она выглядела восхитительно. Светло-голубые глаза обрамляли длинные густые ресницы, темные, цвета шоколада, а брови были изящно изогнуты.
– Это он? – спросила она, окидывая Колина оценивающим взглядом.
Куинн что-то прорычал. Она широко улыбнулась, обнажив ровные белые зубы. Протянув руку, она сказала:
– Я Лизетта Руссо. А вы месье Митчелл, oui?
Колин посмотрел на Куинна, который, тихо выругавшись, снова принялся за еду.
– Возможно, – осторожно ответил он.
– Отлично. Если возникнет необходимость убить вас, теперь это будет проще, я запомнила вашу внешность.
Растерявшись, он спросил:
