Саймон открыл рот, собираясь поспорить с ней, но передумал и покачал головой. Он снова забрался в постель и лег, повернувшись спиной к другой половине кровати. Спустя несколько минут свеча догорела. А еще через некоторое время он услышал деликатное похрапывание.
Столкнувшись со все усложнявшейся загадкой, Саймон не сразу смог заснуть.
Амелия смотрела на лежавшего рядом с ней мужчину в маске и думала, крепко ли он спит.
– Мы подождем рассвета и тогда снимем ее, – сказал перед этим Монтойя.
– А почему не сейчас? – возразила она, сгорая от нетерпения заглянуть под надоевшую ей маску. Ее сердце было в смятении, а тело потеряло невинность. Но то, что произошло между ними, могло быть не более, чем страстным увлечением, – оно не могло стать любовью, пока Амелия не видела его лица.
– Я хочу, чтобы ничто не омрачало этот вечер, – объяснил он, отрываясь от нее, и направился к стоявшему в углу за ширмой умывальнику. – Утром я покажусь тебе, воспоминания о блаженстве, которое я испытал в твоих объятиях этой ночью, придадут мне сил.
В конце концов, она неохотно согласилась подождать, не желая спорить из-за нескольких часов.
Монтойя оперся на спинку кровати, а Амелия свернулась у него под боком, и он попросил ее поделиться самыми приятными воспоминаниями о прошлом. Она выбрала рассказ о Колине и рассказала, как победила страх перед высотой, забравшись на дерево во время игры в прятки.
– Он прошел подо мной несколько раз, – говорила она, прижавшись щекой к его груди там, где было сердце. – Я надеялась, что он быстро найдет меня, потому что мне было страшно на этой ветке, но желание удивить его было слишком сильным, чтобы выдать себя.
Он слушал и поглаживал ее спину.
– Ты хотела победить, – засмеялся он тем низким звучным смехом, который восхищал ее с самой первой встречи.
– И это тоже. – Амелия улыбнулась. – Когда он, наконец, признал свое поражение, я была так довольна собой. Колин потратил все свои деньги на новую ленту, чтобы отметить мою победу над страхом.
Монтойя вздохнул:
– Должно быть, он очень любил тебя.
– И я так думаю, хотя он никогда не говорил мне об этом. Я бы отдала все, только бы услышать от него эти слова. – Она провела рукой по волоскам на его груди.
– Поступки говорят громче, чем слова.
– Я убеждала себя в этом. Я до сих пор храню эту ленту. Она одно из моих самых дорогих сокровищ.
– Какой ты представляла свою жизнь, если бы вы не расстались?
Подняв голову, Амелия встретила его вопрошающий взгляд.
– Я представляла ее в сотнях вариантов. Больше всего мне нравился один, в котором Сент-Джон брал Колина под свое крыло.
– Вы бы поженились?
– Я всегда на это надеялась. Но это зависело от него.
– Он бы попросил тебя выйти за него замуж, – убежденно сказал Монтойя.
Амелия улыбнулась:
– Почему ты так уверен?
– Он очень любил тебя. Я не сомневаюсь. В то время ты была слишком молода, и его положение не позволяло ему сделать тебе предложение. – Он провел пальцами по ее щеке. – Ты еще любишь его?
Амелия заколебалась, не зная, разумно ли признаваться в любви к одному человеку, находясь в постели другого.
– Всегда говори мне правду, – тихо подсказал он, – и ты никогда не ошибешься.
– Какая-то часть меня будет вечно любить его. Он помог мне стать такой, какая я есть. Он навсегда вошел в мою жизнь.
Тогда Монтойя нежно и благоговейно поцеловал ее. Взволнованная и влюбленная, она тоже попросила его рассказать о прошлом, ожидая, что он поведает о своей потерянной любви. Он не рассказал.
Он предпочел говорить о своей жизни и опасной работе, которую выполнял для английского королевства. Он рассказал, как объехал всю Европу, не имея ни настоящего дома, ни семьи, о том, как подал в отставку и оказался втянутым в интригу, угрожавшую его жизни.
– Вот почему я пытался держаться подальше от тебя, – сказал он. – Я не хотел испортить тебе жизнь совершенными мною ошибками.
– Вот отчего и появились эти шрамы на твоем лице? – спросила она, проводя пальцем по краю маски, соприкасавшемуся с его кожей.
Он застыл:
– Что ты сказала?
Мгновенно испугавшись, что огорчила его, Амелия поспешила сказать:
– Я понимаю твои опасения, но обезображенное лицо не изменит моих чувств к тебе.
– Амелия… – Казалось, он не находил слов.
Разговор замер, они просто прижались друг к другу, и Монтойя уснул. Она не спала, множество мыслей проносилось в ее голове. Она думала, что скажет Уэру и Марии, и в уме репетировала, как попросит помощи у Сент-Джона. Амелия разбиралась в своих болезненных ощущениях, вызванных тем, что она стала женщиной. Она раздумывала о том, как будут развиваться ее отношения с Монтойей, когда они освободятся от недосказанностей, которые мучили их. Она с удивлением думала о своем непристойном поведении на прошлой неделе.
Только Мария понимала, что лорд Уэлтон был чудовищем и что его кровь, бегущая в венах Амелии, временами делала ее злой. Внешне она явно была его созданием. Была ли она похожа на отца еще чем-то, чего не замечала? Страшно подумать, что все, что она сделала за последние несколько дней, было совершено из эгоистических побуждений. Она пренебрегла чувствами и заботой тех, кому была небезразлична – Уэра, Марии и Сент-Джона, – ради своего желания быть вместе с Монтойей. Неужели она действительно была истинной дочерью своего отца?
Амелия смотрела на языки пламени и думала о маске, размышляя о человеке, скрывавшемся за ней.
Она пыталась оправдаться, объясняя свои безрассудные поступки таинственностью этого человека, а не дурными чертами ее собственного характера.
Ну а если у Монтойи чуткий сон? Что, если он поймает ее и рассердится? Она боялась даже думать о том, как он придет в ярость и что скажет.
Может быть, она сможет каким-то образом проверить, крепко ли он спит?..
Она убрала руку с твердых мышц его живота и слегка погладила его бедро. Мускул дрогнул, но Монтойя не пошевелился.
У нее появилась надежда.
Подняв голову, она обвела восхищенным взглядом его словно высеченную скульптором красивую грудь. В комнате стало значительно светлее, после того как Монтойя развел в камине огонь, чтобы прогнать стоявший в ней холод, и шрам на его плече стал более заметным. Амелия с сочувствием разглядывала пулевую рану. Судя по ее размеру и отходящим от нее мелким шрамам, это была страшная рана.
Она поцеловала шрамы, чуть касаясь кожи. Ритм его дыхания изменился, и она со страхом увидела, как напрягаются его соски.
