Марни охнула:
– Господи, какой ужас! Надеюсь, ты их не застукал?..
– Нет, – фыркнул он. – Просто она сообщила мне, что спит с другим, и отменила свадьбу. У нее даже голос не дрогнул, когда она мне это сказала.
– И ты совсем-совсем не догадывался? У тебя не было предчувствия, что она тебе изменяет?
Его глаза потемнели. Она видела, как он стиснул зубы.
– Не было, – решительно сказал он.
Марни промолчала – что здесь скажешь? Страшно даже представить себе такое. Как, наверно, ужасно, когда тебе разбивают сердце подобным образом! Плюс еще унижение – ведь об этом разрыве узнали все приглашенные гости. Неудивительно, что Илай так ненавидит эту свадьбу.
У них с Джеффом хотя бы до брака дело не дошло. Если бы Джефф бросил ее у алтаря, она бы на себя руки наложила.
– Мне так жаль, Илай.
– Не стоит жалеть. Я – как ты, рыжая: мог бы заметить знаки, если бы захотел. Но верно говорят, что любовь слепа: очень сложно разглядеть суть любимого человека.
– Суть наших с тобой избранников. По-моему, любовь очень часто помогает открывать в людях новое, ты не находишь?
Он холодно на нее взглянул.
– Нет, – спокойно ответил он. – Не нахожу. Не знаю даже, существует ли так называемая любовь. Даже если она и есть на белом свете, то очень быстро проходит.
– Не думала, что ты такой циник! Все мы совершаем ошибки, но ведь на них и учимся. И каждая следующая любовь лучше предыдущей, потому что нас уже труднее ранить, чем в первый раз.
Илай презрительно фыркнул:
– Ты говоришь как монахиня. По-моему, чужая душа – потемки. Человека можно понять, только очутившись в его шкуре. А поскольку это сделать невозможно, мы постоянно допускаем ляпы.
– Неправда! – возмутилась Марни. – Я, конечно, не знаю всю твою подноготную, но догадываюсь, что творится у тебя в душе.
– Ни о чем ты не догадываешься, – фыркнул он.
– Нет, я знаю, – упрямо повторила она, – что ты очень хороший человек и у тебя доброе сердце. Ты заботишься о людях и о животных, просто доброта твоя проявляется не на словах, а на деле.
– Марни, перестань пороть эту психоаналитическую муть! Ты не имеешь ни малейшего представления, что у меня внутри. – Он ударил себя в грудь. – Два раза поваляться на сеновале – еще не значит узнать человека.
При этих словах крылья у Марни поникли.
– Что ты хотел этим сказать? – обиженно спросила она.
– Сама должна понять.
– Ты вовсе не такой черствый, каким хочешь казаться, Илай. Просто ты перенес психологическую травму и теперь...
– Ты перестанешь или нет? – окрысился он. – Твоя проблема в том, Марни, что ты постоянно говоришь и никогда не слушаешь! Ты ровным счетом ничего обо мне не знаешь! И никогда меня не поймешь, точно так же, как я никогда не постигну тебя. Да, мы неплохо провели время, но это еще ни к чему не обязывает!
Закати он ей пощечину, и тогда Марни не почувствовала бы большей обиды. Она ведь ни словом не намекнула, что чего-то от него ждет! Но, наверно, не в словах дело. Илай понял это по ее поступкам. Он прочитал ее тайные желания и выбил почву у нее из-под ног. Марни потупилась и принялась разглядывать спальный мешок.
– Ну и ладно, – пробормотала она.
– Только без драм, пожалуйста, – простонал Илай. Это ее взбесило. Она сверкнула на него глазами:
– Скажешь тоже! Какая, к черту, драма, если мне на тебя плевать? Вот удивил! Можно подумать, ты обо мне все знаешь! Ты, наверно, считаешь, что все женщины, которые с тобой спят, хотят окрутить тебя и жить с тобой долго и счастливо? Тоже мне сокровище...
– Марни... – начал Илай, но Марни плюхнулась на пол и укрылась с головой стеганым одеялом.
– Ничего, если я здесь посплю? Мне больше некуда идти.
– Да спи себе на здоровье! – раздраженно отозвался он.
– Вот и замечательно. Спокойной ночи. – Она крепко зажмурилась.
Илай вздохнул, но ничего не сказал.
– Разве с тобой одним жизнь обошлась несправедливо? – сердито бормотала Марни. – За пережитую измену «Пурпурное сердце»
[10]
не вручают. Нужно смириться и жить дальше.
Илай ничего не ответил. Марни плохо соображала, когда злилась, но надеялась, что завтра выдумает какую-нибудь колкость и поставит его на место. Она принялась размышлять, как бы получше осадить его, чтобы он себя перестал жалеть, но постепенно мысли спутались, и она заснула под стук дождя.
Сон ее прервал не то звук, не то движение. Марни открыла глаза. Интересно, который час? Дождь перестал, и, судя по тонкому лучику света, пробивавшемуся в палатку, светила луна. Вход в палатку был открыт: там сидел Илай и любовался поляной.
Марни приподнялась на локте. Какого черта он там делает? Только тогда она заметила, что накрыта спальником. Он укрыл ее своим спальным мешком, чтобы она не мерзла.
И еще говорит, что ему на нее плевать. Вот глупый!
Марни залезла в спальник, устроилась поуютнее и снова заснула. Ей снился одинокий чудак, упрямый ковбой.
Глава 23
Когда рассвело, Илай направился к ущелью подышать свежим воздухом: запах Марни не давал ему покоя всю ночь. Это сводило его с ума: ему нравилось, как она пахнет. Жаль, он повел себя с ней по-дурацки – ведь они могли бы быть близки.
Господи, какой же он болван! К Марни его влечет, даже очень: последние две недели он только о ней и думает. После памятной грозовой ночи, когда они предавались жаркому сексу, ему не терпелось обладать ею снова.
Зачем только она завела этот разговор о любви и браке! На Илая тотчас же нахлынули старые неприятные воспоминания. Марни ему определенно нравилась, как в свое время его влекло к Триш, и все-таки немного по-другому. Чувство к Марни было сильнее и глубже. Это была более живая привязанность, чем та, что он испытывал к Триш.
Триш по сравнению с Марни – просто земля и небо. Это его и тревожило – он боялся совсем потерять голову. Илай до сих пор не понял, почему не сложился его предыдущий роман: у них с Триш были такие хорошие отношения, и вдруг как гром среди ясного неба... Очевидно, где-то вышла промашка, иначе Триш не повела бы себя подобным образом.
Ему не пришлось бы волноваться, веди он себя с Марни посдержаннее. Зачем-то рассказал ей о Триш, черт возьми! Обнажил перед ней душу, открыл все зияющие раны: на, ковыряйся, мол, сколько хочешь!
«Ох, не по душе мне все это», – решил Илай.
Ну подумаешь, переспал с ней... Но нельзя же быть таким ослом! Он решил извиниться за свое грубое поведение. Нужно только выждать подходящий момент.
