Он только хотел знать, где Софи.
Когда они вернулись домой, Джулиан бросил на нее испепеляющий взгляд. Выходя из кареты, он подал ей руку, и Клодия вцепилась в нее, не желая отпускать. Он с силой вырвал руку, едва не оттолкнув Клодию. Не обращая внимания на оцепеневших лакеев и кучера, он ворвался в дом и начал стремительно подниматься по лестнице. Клодия последовала за ним.
Войдя в свою гостиную, он резко обернулся к ней, судорожно хватая ртом воздух и срывая галстук.
– Где она?
– Прошу, выслушай меня...
– Где она? – взревел он. Клодия в страхе попятилась.
– Клянусь тебе, Джулиан, она в безопасности...
– Как ты смеешь мне клясться! Ты хотя бы понимаешь, что совершила преступление? Где она?
– Я... я не скажу тебе, пока ты в таком состоянии.
Ярость ослепила его. Он резко отвернулся от нее, обхватив голову руками, пытаясь заглушить пульсирующую в висках боль.
– Не играй со мной, Клодия! – выдохнул он. – Ради всего святого, что ты сделала с ней?
– Он... бил ее, Джулиан! – закричала она. – Я видела синяки, и я испугалась за ее жизнь!
Остатки спокойствия покинули его. Он словно окаменел и с трудом заставил себя повернуться и посмотреть на нее. Краска отлила от ее лица, в глазах блестели слезы. Черт возьми, это правда. Страшный кошмар стал реальностью.
– Синяки, – хрипло прошептал он.
Она горячо закивала, вытирая ладонями слезы:
– Все тело у нее в синяках. Она сказала… сказала, что он бил ее там, где не будет заметно.
Господи, почему земля не разверзнется и не поглотит его? Почему он должен терпеть эти невыносимые муки?
– Почему ты мне не сказала? – хрипло спросил он, и когда Клодия не ответила, ярость вновь вспыхнула в нем.
– Потому что боялась, – проговорила она. – Боялась, что ты заставишь Софи вернуться к нему, а этого я бы не вынесла! И мы так торопились...
– Как же, должно быть, ты презираешь меня, Клодия! Неужели я настолько бессердечен, что оставил бы сестру в руках этого чудовища?
– Я только хотела помочь Софи...
– Ты хотела унизить меня! – рявкнул он. – Если, бы у тебя была хоть толика разума, ты бы сказала мне! Я бы помог ей. Господи, она же моя сестра! Но нет, ты предпочла показать всему миру мое бессилие!
Клодия смотрела на него разинув рот.
– Я тебя правильно поняла? Ты зол, потому что задета твоя мужская гордость? – с недоумением спросила она.
– Благодаря вам, мадам, у меня не осталось гордости. Вы лишили меня даже этого. Ты выиграла, Клодия. Ты взяла меня измором, физически и морально!
– Я взяла тебя измором? Нужно ли напомнить вам, сэр, что это вы соблазнили меня? Ваша похоть! Только поэтому мы сейчас и оказались здесь.
– Да вы, собственно, не особенно сопротивлялись, леди, – ответил он, отмахиваясь от правды в ее словах.
Она возмущенно ахнула:
– Да, да, я сама этого хотела! Я выпила слишком много шампанского, а ты... О, пожалуйста, только не напоминай мне, как я всю жизнь заблуждалась в том, что касалось тебя!
Гнев яростно клокотал в его груди, отдаваясь в горле, в висках, и Джулиан с угрожающим видом шагнул к ней:
– Только не говори мне о заблуждениях! Мне следовало прислушаться к голосу разума и оставить тебя в покое с твоим высокомерием! Но твой отец умолял спасти твою репутацию! Знай я, что из-за тебя жизнь моя будет загублена, я не внял бы его мольбам!
– Если бы ты хоть раз выслушал Софи вместо того, чтобы упиваться своей правотой и непогрешимостью, этого бы никогда не случилось!
Ах, значит, это он во всем виноват?
– Да если бы я прислушивался к разуму, а не к своей чертовой плоти, не было нашего с тобой брака, уверяю тебя.
Это больно задело Клодию. Она даже отшатнулась, словно ее ударили.
– Ты неисправим, да? Главное для тебя – желание, и тебе все равно, с кем ты его удовлетворяешь, лишь бы тело было теплое. – Истерический смех заклокотал в ее горле. – Господи, я же поверила, когда ты сказал, что любишь меня! Но это была всего лишь еще одна ложь, да? Еще одна ложь, чтобы заманить меня в постель. Ты мне омерзителен!
– Эта ложь была не страшнее твоей, Клодия. Я тоже хотел поверить тебе, но, похоже, мы были обречены с самого начала. Что же, можешь больше не тревожиться – я скорее предпочту отправиться в долговую тюрьму, чем пожелаю тебя в моей постели. Единственное, что мне от тебя нужно, – это узнать, где моя сестра.
Клодия зло прищурилась:
– Нет.
– Ты что, думаешь, это игра? – раздраженно рявкнул он. – Еще одна из твоих фантазий насчет женщин, правящих миром?
– Я сказала: она в полной безопасности. Но где, ты не узнаешь, пока не успокоишься. Ты не можешь ехать за ней в таком состоянии.
Он бросился к ней, но Клодия успела отскочить.
– Ты не заставишь меня сказать! – крикнула она и, резко повернувшись, выбежала из комнаты.
Внезапно возникший в памяти образ непокорной маленькой девочки потряс его. Он устало опустился на одно колено и закрыл глаза рукой. Она все-таки сумела окончательно добить его. Не забавно ли, что все это время он боялся испортить ей жизнь.
У них нет выбора: надо покончить с этим браком, превратившимся в фарс.
Глава 24
Клодию не пригласили на семейный совет, который состоялся на следующий день. Отвергнутая, растерянная, неуверенная в себе, она отпустила Бренду и провела день в полном одиночестве, машинально собирая вещи, чувствуя, что все кончено. Все это неприглядное дело было таким запутанным, она и половины не понимала и, как ни старалась, не смогла определить, что же все-таки уничтожило любовь Джулиана к ней.
Какая пропасть недоверия разделяла их! Многолетние сомнения, слишком много неправды, через которую Клодия никак не могла пробраться. Лишь одно она знала совершенно точно: она любит Джулиана. Любит беззаветно, всем сердцем, так же отчаянно и безответно, как любила его в детстве, если не больше. Она любила его, но и Софи тоже, поэтому не до конца раскаивалась в содеянном.
Кроме того, интуиция подсказывала Клодии, что даже если бы не было этой истории с Софи, она все равно паковала бы сейчас свои вещи. Их брак с Джулианом обречен с того самого момента, когда встретились в Дьепе, и если не это, та непременно произошло бы что-то другое, отчего она все равно оказалась бы чужой в этой семье. Она была слишком независима для этой жизни, слишком предана общественным делам, слишком пренебрегала условностями света, чтобы вынести брак по законам высшего общества. В конце концов либо ее школа, либо дом на Аппер-Морленд-стрит непременно встали бы между ними.
