– Нравятся? – взволнованно спросила Клодия.
Его взгляд остановился на ней, потом вновь скользнул к запонкам, и губы расплылись в улыбке.
– Нравятся, дорогая? Да они просто великолепны. Клодия несказанно обрадовалась и живо подалась к нему.
– Там есть еще заколка для шейного платка. Джулиан только заметил еще одну, совсем маленькую коробочку. Заколка для шейного платка, украшенная рубином, чуть меньшим, чем в запонках, словно подмигнула ему.
– Боже, – выдохнул он. – Приколи ее, хорошо?
Она приколола булавку к его шейному платку, так, как делал ее отец, и Джулиан направился к зеркалу.
– Твой отец будет посрамлен, – заметил он со смешком. – Спасибо, любовь моя, – сказал он, целуя ее волосы и снова опускаясь в кресло. Вдевая запонки в рубашку, спросил: – А что бы ты хотела на Рождество, дорогая?
«Тебя, и ничего больше», – подумала Клодия и покачала головой:
– У меня все есть.
– Правда? Все? Ты уверена?
О да, она была уверена. Самым большим подарком в ее жизни был он. Больше она ничего не хотела. – Совершенно уверена, – сказала она улыбаясь.
– Полно, наверняка тебе чего-нибудь хочется. – Прикрепив вторую запонку, он залюбовался рубинами.
Нет, платьев у нее столько, что ей их не сносить, столько же туфель, шляп и перчаток. А то, чего бы ей хотелось, не положишь в коробочку.
Она хотела повернуть жизнь вспять.
Хотела снова стать Клодией Уитни, способной горы свернуть, чтобы помочь обездоленным женщинам и детям. Снова стать любимой дочерью графа, пользоваться его уважением и поддержкой. Джулиан стал ее жизнью, но себя она потеряла.
– Нет, ничего, – повторила Клодия.
Взяв ее за подбородок, Джулиан с улыбкой посмотрел на нее:
– Ну, тогда жди здесь, глупая девочка.
Он мгновенно исчез и вернулся, что-то держа за спиной. Она подумала, что он принес дорогое изящное украшение, и, улыбнувшись, встала.
– Знаешь, от твоей лучезарной улыбки в комнате стало светлее, – тихо произнес он и прикрепил к корсажу ее платья букетик из фиалок и белых бутонов роз.
Клодия была тронута до глубины души.
– Фиалки прекрасны! – воскликнула она. – И как великолепно сочетаются с белыми бутонами. О таком подарке я даже мечтать не могла.
– Фиалки из горшка на моем столе. Клянусь быть таким же упорным, как это упрямое растение, – сообщил он, беря ее за руки. – Я всегда буду рядом и поддержу тебя во всех твоих начинаниях.
Клодия склонила голову набок и с подозрением посмотрела на него:
– А что это вы задумали, сэр?
Он рассмеялся и поцеловал ее в лоб.
– Я люблю тебя, Клодия, и всегда буду с тобой. Но ты должна доверять мне.
Как-то незаметно разговор стал серьезным, и Клодия внимательно всматривалась в его лицо, ища этому объяснение.
– Ты мне доверяешь?
– Я готова доверить тебе даже свою жизнь. Глаза его блеснули. Он страстно поцеловал ее.
– Тогда пойдем. – И, схватив за руку, потянул за собой. Подталкивая Клодию к прихожей, он накинул ей на плечи накидку, пока она спрашивала, куда это он намерен везти ее в сочельник.
– Увидишь, – ответил он, торопливо одеваясь.
– Сейчас просто некуда ехать. Все проводят вечер дома, с семьями.
Джулиан засмеялся, подталкивая ее на улицу. У порога стоял фаэтон, и Джулиан махнул груму, придерживавшему лошадь:
– Спасибо, Джеффри. Счастливого Рождества тебе и твоей семье.
– Счастливого Рождества, милорд, миледи, – ответил грум и, спрыгнув с козел, поспешил к конюшне.
Джулиан взглянул на Клодию:
– Ну, чего ты ждешь?
– Чтобы к тебе вернулся здравый смысл, – со смехом ответила она и позволила ему подсадить ее в карету.
Они ехали по темным улицам, укрытые толстой шерстяной накидкой, и ей уже стала нравиться начатая им игра. Она забросала его вопросами, от которых он всячески увиливал. Но когда они пересекли реку, она поняла, что ее предположение о визите к Энн и Виктору оказалось неверным. Клодия буквально сгорала от любопытства, но когда они остановились перед старой кирпичной постройкой, втиснутой между двумя фабриками, удивлению ее не было предела.
– Похоже, ты совсем потерял рассудок, – сообщила она Джулиану, когда тот помог ей выйти из кареты.
Он улыбнулся и поцеловал ее в висок.
– Доверься мне! – Он обнял ее за плечи и повел к темному входу.
Клодия была уверена, что здание рухнет, едва он откроет дверь, которая громко заскрипела на ржавых петлях. В нос ударил запах сырости, словно помещение давно не проветривалось. Внутри царила кромешная тьма. Клодии даже показалось, что здесь бегают крысы. Вцепившись в руку Джулиана, она воскликнула:
– Джулиан, что за...
– Счастливого Рождества! – раздался хор голосов, и комната внезапно озарилась сиянием десятка свечей. Клодия от неожиданности завизжала. Сердце ее колотилось от страха. Свечи продолжали зажигаться, пока она стояла, разинув от удивления рот.
Комната была заполнена людьми. Казалось, все, кто ей дорог, собрались здесь – Энн и Виктор, тетя Вайолет, Дорин... Здесь было несколько женщин с детьми с Аппер-Мор-ленд-стрит, включая мисс Кольер. Отец Клодии стоял рядом с семьей Кристиан. Здесь были Мэри Уайтхерст и ее муж, Адриан и Лилиана Спенс и их маленькая дочь, Тинли, Бренда и еще несколько слуг из Кеттеринг-Хауса. Клодия обводила взглядом их сияющие лица и замерла, увидев большую вывеску, стоявшую посередине комнаты.
«Школа для девочек Уитни-Дейн».
Внезапно она обо всем догадалась, разум ее не понял, но сердце осознало ценность этого подарка. Лишившись дара речи, она посмотрела на Джулиана.
Он сиял, очень довольный собой.
– Признаю, что здесь потребуется много работы. По крайней мере у тебя не будет времени киснуть. Помощников масса, учитывая число желающих на Аппер-Морленд-стрит. Только предупреждаю, они организовались в некий рабочий союз и не потерпят тяжелых условий труда.
– Ты... ты сделал это! Джулиан засмеялся:
– Нет, дорогая, это ты сделала, трудясь в течение двух лет. Я только немного помог. А теперь послушай: у меня нет времени заниматься твоей школой, – сказал он, засовывая руку в карман. – Слишком много других важных дел – например, карты, скачки. Поэтому я оформил школу на тебя. – Он вручил ей толстый конверт с бумагами. – Если хорошенько попросишь, я, конечно, тебе помогу, но, сдается мне, в этом не будет необходимости.
Клодия уставилась на пакет с бумагами. Джулиан понял, что ей нужно больше всего, в то время как сама она еще не осознала этого. У него просто был дар понимать все ее нужды. И еще поразительнее было то, что он настолько любил ее, настолько верил в нее, что преподнес ей самый замечательный подарок, о котором она могла только мечтать. Все у нее поплыло перед глазами, и жаркие слезы радости побежали по щекам.
