Да, всего лишь ступни, но от прикосновения его пальцев к ее ноге, когда он принялся расшнуровывать ботинок, по телу ее побежал раскаленный жар. Он сел на корточки, положил ее ногу себе на колено и стал осторожно массировать пятку.
О Боже, она, наверное, умерла и вознеслась на небеса. Ощущение от массажа было божественным — одновременно приятным и мучительным, от него все мышцы на ноге успокаивались. Керри закрыла глаза, чтобы полностью отдаться этому восхитительному ощущению. Но тут его фырканье разрушило волшебство, и она неохотно открыла глаза.
— Вы мурлыкаете, словно кошка. Теперь нужно снять чулки, — сказал он, небрежно протягивая руку, чтобы стянуть ботинок со второй ноги.
— Что нужно? — потрясенно пролепетала она.
— Снять чулки. Вы натерли ступни, их нужно перевязать.
Керри заморгала, удивленная, во-первых, тем, что он нисколько не колебался, когда велел ей снять чулки, а во-вторых, предположением, что она может снять чулки перед мужчиной, который ей не муж. Но когда он начал массировать вторую ступню, все мысли о приличиях вылетели у нее из головы. Пусть он будет самим папой римским — она сделает для него все, лишь бы он и дальше массировал ей ногу.
Он рассмеялся, нежно похлопал ее по ступне и встал, с улыбкой глядя на нее.
— Мне нужно найти какое-нибудь растение, которое сгодилось бы для примочки. Долой чулки, дорогая!
Дорогая. Эта ласкательное обращение подействовало на нее как прикосновение шелка, и Керри улыбнулась, смакуя это слово, и продолжала улыбаться, когда незнакомец исчез в лесу. Разве когда-нибудь мужчина так ухаживал за ней? Во всяком случае, Фрейзер никогда не смог бы привести ее в такое расслабленное состояние одним лишь прикосновением. Задумавшись об этом, она сделала так, как ей было велено, сняла свои практичные чулки и содрогнулась, увидев, что ступни у нее покрыты волдырями.
Артур вскоре вернулся — в руке у него были листья плюща. Он опять встал перед Керри на колено и, скользнув рукой по ноге, поднял ее, чтобы осмотреть.
— Боже мой! — пробормотал он, нахмурившись и осторожно опустил ее ногу. — Вам следовало сказать об этом раньше. — Он сунул в рот несколько листиков плюща и принялся жевать их, сняв при этом с себя шейный платок. Затем он достал из сапога нож и разрезал платок на две длинные полоски. Наконец он вынул изо рта кашицу и подмигнул Керри. — Вы уж меня извините, мадам, — улыбнулся он и прижал пережеванные листья к волдырям.
Керри сразу стало легче, а он крепко обмотал одной из полосок ее пятку и лодыжку.
Перевязав вторую ногу, Артур велел ей надеть чулки и, фыркнув, отвернулся, чтобы она не стеснялась. Керри улыбнулась его широкой спине. Этот человек, этот незнакомец, приятно возбуждал ее своими горячими прикосновениями и явно веселым характером.
Может, подстрелив его, она оказала себе большую услугу?
— Я готова, — сказала она.
Он повернулся и взял в руку ботинок.
— Прекрасно. Теперь давайте посмотрим, не продержатся ли ваши ботинки еще какое-то время.
И он осторожно приподнял ее ногу. Совместными усилиями им удалось натянуть один ботинок. Он велел Керри встать и походить, прежде чем двигаться дальше. Кашица смягчила волдыри, а благодаря повязке ботинок теперь плотно охватывал ногу. И хотя пятке по-прежнему было больно, терпеть стало легче.
— Прямо не знаю, что бы я без вас делала, — произнесла она и улыбнулась одобрительно. Она села, чтобы помочь ему надеть ей второй ботинок. — Стало гораздо лучше.
Он хитро прищурился:
— Мне кажется, что, перейдя на другой уровень отношений, мы могли бы называть друг друга по имени, как вы считаете?
Ой, да, конечно, она согласна!
— Превосходно. У вас есть выбор — меня зовут Артур Уильям Пэддингтон Кристиан. Для некоторых — лорд Кристиан. Для матери я просто Артур. Полагаю, это имя ничуть не хуже, чем все остальные. А как зовут вас, миссис Маккиннон?
— Керри. Просто Керри.
Артура Уильяма Пэддингтона Кристиана такой ответ, похоже, застал врасплох. Его карие глаза встретились с ее глазами, и он повторил:
— Просто Керри.
Ее имя в его устах прозвучало как волшебное слово; он все еще держал ее за лодыжку и смотрел ей в глаза взглядом, проникающим в самое ее бешено бьющееся сердце. Много лет она не знала мужских прикосновений, казалось — целую жизнь, и не ожидала, что так изголодалась по ним. Разве Фрейзер когда-нибудь смотрел на нее так… властно? Кровь бросилась ей в лицо, от его пальцев кожа у нее горела, все ее чувства внезапно обострились от одного его присутствия.
Но тут он внезапно опустил ее ногу на землю и, быстро зашнуровав ботинок, поднялся.
— Ну что ж, Просто Керри, не поискать ли нам реку Тей? — предложил он и отошел, чтобы поправить свой воротничок, поскольку шейный платок пошел на бинты.
Да, подумала она, лучше заняться поисками реки Тей, иначе она совершит что-нибудь безрассудное — набросится на этого красавчика и до смерти зацелует его.
Они шли уже, наверное, несколько часов, но Артур был даже рад этому, потому что каждый шаг отдалял его от безумия, которое охватило его в лесу. Был долгий, немыслимо напряженный момент, когда ему пришлось преодолевать яростное желание сцеловать с ее губ слова «просто Керри». Она так проговорила их, такая за ними скрывалась сверкающая быстрая улыбка и блеск ее голубых-голубых глаз. Что-то в нем щелкнуло и превратилось в желание поцелуя — желание, которого он давно уже не испытывал. И он почти поддался ему, воображая, как начнет с ее тонкой лодыжки, как губы его проделают путь к стройной икре, а потом поцелуют каждый дюйм женщины по имени Просто Керри.
К тому же, когда он проснулся утром, эта стройная ножка лежала на его чреслах. Он не мог забыть об этом весь день, пока Керри шла впереди него и ее бедра соблазнительно покачивались в такт шагам…
Боже, о чем он только думает? Что возьмет и опрокинет на землю какую-то шотландскую вдовушку прямо среди леса, а потом доставит ее к ее порогу, а сам продолжит свое веселое странствие? Да, она очень возбуждает — эта путаница черных кудрей и светло-синие глаза. А когда она расстегнула немного свое дорожное платье — ей стало жарко, — ниже шеи показалась нежная плоть, и это чуть не доконало его. Ему захотелось ощутить губами мягкие выпуклости обнаженной груди.
С каждым новым шагом, от которых у него уже ныли ноги, он надеялся, что желание оставит его. Ради этого он готов был идти целый день, но ничто не помогало. Он даже попробовал остановить эти нелепые мысли, бродящие в голове, и начал расспрашивать ее о поездке в Данди. Но эта тактика подействовала как бумеранг — ее запинающиеся описания мужа, который оставил ее, как он понял, в затруднительном положении, вызвали в нем на первый взгляд странное первобытное чувство. Артур сразу же невзлюбил покойного мистера Маккиннона!
И это чувство еще усилилось, когда она спросила о его семье. Когда он объяснил ей, что Алекс — герцог Сазерленд, это произвело на нее именно то впечатление, какое он и ожидал, и восклицания ее были в точности такими, какими они были бы у любой другой из известных ему женщин. Но потом она спросила, что это значит — быть братом герцога, и он стал объяснять структуру аристократии и высшей знати, иерархию и наследование титулов и тому подобное, и звук его голоса жужжал у него в ушах.
