— И что же рассказал тебе Луи?
— Ой, да не помню я в точности, — взмахнула рукой девушка. — Что какой-то там несчастный напоролся из-за этого на вилы.
Деклан поставил свою кружку, озадаченно взглянув на нее:
— Что ты имеешь в виду?
— Точно не знаю, милорд. Луи как-то сказал, что один парень в Эшвуде помер из-за того, что слишком много болтал. Запамятовала я, что еще он там говорил. Мы ведь встречаемся с ним не для того, чтоб молоть языками.
Какой-то слуга в Эшвуде знает ответ, который они так настойчиво ищут. Наивно было предполагать, что если Линфорд и миссис Торп не хотят говорить, то и никто не станет.
— Это важно, Пенни, поверь. Зачем Луи тебе это рассказывал?
— Ох, да из-за какой-то ерунды, — ответила девушка. — Мы смеялись над тем, как перекопали все вокруг, стараясь отыскать эти чертовы драгоценности. Без сна и отдыха. Все мечтали разбогатеть. Луи сказал: единственный человек, который заявлял что не верит в вину мистера Скотта, был однажды найден наколотым на вилы. Во какие страсти-мордасти!
Деклан внезапно встал.
— Куда это вы, милорд?
— Я должен поговорить с Луи, — сказал он и потянулся за своим кошельком. — Он по-прежнему служит лакеем в Эшвуде?
— Ага, там он… Но зачем говорить с ним о том старике? — Пенни фыркнула. — Других забот нет? Это ж когда было — сто лет назад почитай. Идите-ка лучше сюда. У меня есть кой-чего, что вам придется больше по нраву.
Деклан бросил на стол несколько монет, наклонился и чмокнул девушку в макушку.
— Спасибо, Пенни. Ты всегда точно знаешь, что сказать. — Он подмигнул ей и вышел.
— Благодарствую, милорд, — пробормотала та ему вслед, взяла монеты и сунула их за свой объемистый корсаж.
Дверь Деклану открыл дворецкий Линфорд. Он почтительно наклонил свою лысеющую голову:
— Ее милость чаевничает с дамами из Общества, милорд. Доложить ей, что вы пришли?
— Вообще-то я хотел бы вначале поговорить с Луи. Он здесь?
— Луи? — переспросил Линфорд, слегка нахмурившись. — Могу я спросить, милорд: он чем-то провинился?
— Ни в коей мере. Просто я подумал, он может ответить на один вопрос, который не дает мне покоя.
— Возможно, я могу помочь вам? — предложил дворецкий.
— Сомневаюсь! Я должен увидеть Луи.
Линфорду, судя по всему, это не очень понравилось, но он коротко кивнул Деклану, как и подобает вышколенному слуге.
— Не будете ли вы столь любезны подождать в комнате для приемов, милорд?
— Конечно, — отозвался он и прошел мимо старого дворецкого.
Прошло всего несколько минут, прежде чем вошел Луи с настороженным выражением лица. Он был примерно одного возраста с Декланом — стало быть, в тот год, когда повесили мистера Скотта, ему было лет шестнадцать-семнадцать. Взгляд лакея заметался по комнате, словно он ожидал, что вот-вот на него кто-то набросится.
— Милорд, вы меня звали?
Деклан прошел мимо него и закрыл дверь. Слуга уже не на шутку разволновался.
— Я буду краток, Луи, — сразу приступил к делу Деклан. — Что тебе известно о смерти мистера Скотта?
Тот непонимающе уставился на него.
— Мистер Джозеф Скотт. Его повесили пятнадцать лет назад за кражу драгоценностей графини. Что ты об этом знаешь?
Краска отхлынула от лица Луи. Он метнул испуганный взгляд на дверь.
— Ничего, милорд. Клянусь честью, ничего. Я был тогда еще зеленым юнцом и мало что понимал. Прошу прощения, но я прислуживаю графине. — Он шагнул было к двери, но Деклан преградил ему путь:
— Послушай. Я не собираюсь причинять тебе неприятности, но уверен, что за то преступление был повешен невиновный.
— Мне ничего об этом не ведомо, — упрямо повторил лакей и попытался обойти Деклана.
В этот раз тот остановил его, толкнув в грудь.
— Не думаю, что я единственный, кто верит в несправедливость обвинения, Луи. Не сомневаюсь, что есть много других, кто тоже так думает. Но к несчастью, память у жителей Хэдли-Грин весьма коротка, поэтому когда Пенни сказала мне, что ты разделяешь мою точку зрения, я подумал: мы могли бы поговорить. Я только хочу узнать, почему ты считаешь, что он не крал драгоценности.
Луи затравленно оглядывался по сторонам.
— Прошу прощения, сэр, я служу в Эшвуде восемнадцать лет. Если потеряю это место, мне просто некуда пойти. Моя старая матушка больна и полностью зависит от меня.
— Ты не потеряешь место, даю слово. А если это случится, я лично найду тебе другое. Расскажи мне, что ты знаешь.
— Ничего, — ответил Луи. — Бог свидетель, ничегошеньки.
— Пенни ты говорил нечто другое.
Лакей покраснел и опустил глаза.
— Девчонке следовало бы держать рот на замке, — проворчал он.
— Расскажи мне, — настаивал Деклан.
Луи покорно вздохнул и беспомощно взмахнул рукой:
— Никто здесь не верил, что мистер Скотт взял те драгоценности, да. И… и мистер Кофилд, он попытался сказать старому графу честь по чести, что это не мистер Скотт, что он не один раз видел леди Эшвуд и его в саду. А через несколько дней мистера Кофилда нашли с проткнутой вилами грудью. После этого никто уже не осмеливался заикнуться, что верит в невиновность мастера.
Теперь, после того как он услышал сбивчивый рассказ Луи, все представилось Деклану таким простым. У графини был любовник, а когда ее муж узнал об этом, то наказал беднягу, обвинив в краже. Но убийство?
— Почему ты уверен, что смерть мистера Кофилда не была несчастным случаем?
Лакей застонал и снова оглянулся на дверь.
— Вы не хуже меня знаете, милорд, что когда человек всю свою жизнь проработал старшим конюхом, он не бросает вилы где попало и уж тем более не падает прямо на них, так ведь?
Боже милостивый!
— Если то, что ты подразумеваешь, правда, почему тогда графиня не спасла человека от ложных обвинений? Почему не присутствовала на суде или по меньшей мере не предъявила драгоценности, чтобы подтвердить его невиновность?
Луи пожал плечами:
— Говорят, граф угрожал ей. Они с ним страшно поскандалили в ночь, когда пропали драгоценности. Даже судомойки тремя этажами ниже слышали, как они кричали.
Деклан попытался представить, какая угроза удержала бы женщину от того, чтоб спасти своего возлюбленного.
— Давненько ведь это было, а? — сказал Луи, покачав головой. — Да и все равно уже слишком поздно для мистера Скотта. Я помню, графиня сказала то же самое капитану Корбетту в то утро, когда отправляла мисс Боудин в Ирландию. Услышал это, когда помогал девочке сесть в карету: «Я повесила его собственными руками. И ничего не могла сделать». Мне никогда этого не забыть, помню, у меня прямо мурашки побежали по телу.
