Нед хорошо знал средневековую легенду о рождественских празднествах, которыми правил Князь беспорядков. Предположительно такой обычай зародился в Древнем Риме, где на празднике все общепринятые в цивилизованном обществе порядки предавались забвению. В новые времена Князя беспорядков выбирали участники праздника, и на целых двенадцать дней он становился правителем, требовавшим абсолютного повиновения в выполнении его самых эксцентричных приказаний. Эта традиция все еще сохранялась в некоторых семьях, живших в этих краях, но ее никогда не соблюдали в доме отца Неда и он никогда не принимал участия в этих пресловутых двенадцати праздничных днях. И не думал, что ему этого хочется, ибо они предоставляли слишком много возможностей для неприятных шуток.
— У вас такой испуганный вид, лорд Аллентон. — Рядом с ним оказалась леди Джорджиана, и он заметил, как она, рассеянно поглаживая руку, улыбнулась ему. — Не бойтесь, мы не переходим границ.
— Рад это слышать, мэм, — сказал он, подавая ей руку, — в доме моего отца это не было принято.
— Но развлечения могут быть забавны, — сказала она, когда все направились через холл в столовую, находившуюся в другом конце дома. — И поскольку Князь беспорядков человек добросовестный, дело не зайдет слишком далеко. — И она подвела его к месту за длинным столом из красного дерева.
Нед выдвинул ей стул и затем сел справа от нее.
— Вам, видимо, очень хорошо знакомы эти празднества, леди Джорджиана.
— Мне хочется, чтобы меня называли Джорджи, — резко сказала она. — В городе меня все так зовут.
Он посмотрел на нее с удивлением. Ее голос так изменился. Робкий тон исчез, и в четко произносимых словах слышалось раздражение.
Затем она, встряхнув салфеткой, улыбнулась ему и сказала прежним голосом:
— Мне до сих пор трудно привыкнуть, когда меня называют полным именем, сэр. Но мой опекун настаивает. И я уверена: лорду Селби лучше знать. — Ее глаза были такими ласковыми, улыбка такой милой. И Нед подумал, что та поразительная перемена ему, должно быть, лишь почудилась.
— Но вас его мнение не беспокоит, — сказал он.
На мгновение Неду показалось, что Джорджиана заколебалась, бросив на него настороженный взгляд, но ей так и не пришлось высказаться по этому поводу.
— Итак, Аллентон, что вы ожидаете увидеть, когда доберетесь до дома? — Годфри Белтон, сидевший напротив него, разломил хлеб и уставился на Неда.
— Не имею представления, — спокойно ответил тот. Нед чувствовал намек в вопросе Белтона, и намек на что-то неприятное. — Десять лет прошло.
— Так вот, вы ужаснетесь, дружище, — громко вмешался Селби, сидевший во главе стола — Бог знает, о чем думал ваш брат, делая… разрушая и разоряя имение. — Он покачал головой. — Ужасные потери, я бы сказал.
— О, Роба Вейзи интересовали только лошади, карты и игра в кости, — заявил Белтон, засовывая в рот отломанный кусок хлеба и обильно запивая его вином.
Нед посмотрел на него с легким высокомерием:
— В самом деле?
— Да, не обижайтесь, Аллентон, — сказал Годфри со смешком. — Мы здесь все соседи, и у нас нет никаких секретов. Вы знаете, мы их просто не допускаем.
Неду удалось изобразить на лице улыбку.
— Надеюсь, я поправлю дела, — сказал он, глотнув кларета.
— Вам потребуются полные карманы, мой мальчик, — прорычал мужчина с конца стола. — Селби прав: все в руинах и развалинах, как я слышал.
Нед пытался вспомнить имя этого человека. Его звали Джайлс Уоринг. Вокруг старого Берика жили поколения Уорингов, они называли себя фермерами, но на самом деле были разбойниками. И среди них не нашлось бы ни одного джентльмена. Правда, сам Джайлс выглядел несколько неподходящим для разбойничьей жизни. Но и признаки цивилизации были ему чужды, если судить по тому, как он обращался с женщиной, сидевшей справа от него. Она определенно не была ему женой. Та леди сидела дальше, между двумя мужчинами, которые, казалось, находили ее общество таким же привлекательным, каким ее муж находил общество своей соседки.
Нед сосредоточил внимание на своем бокале, ограничившись еще одним уклончивым «В самом деле?».
Краем глаза он посмотрел на соседку.
— Как давно вы живете здесь, леди Джорджиана?
— Восемнадцать месяцев две недели и три дня. — Она взяла крохотный кусочек жареного фазана с поднесенного ей лакеем блюда. — Мы жили в Лондоне, когда умерла моя тетя. Лорд Селби мой опекун.
Нед не знал, как ответить на горькую точность ее ответа, а затем решил, что сейчас не время и не место для уточнений.
— Селби ваш кузен, вы говорили. — Он набрал полную тарелку еды. У него было такое ощущение, что он ничего не ел неделю.
— Это дальнее родство. — Джорджиана взяла с блюда три зеленые фасолины. — По-моему, со стороны моей матери. — Она слегка пожала худеньким плечом, как будто ей это было безразлично.
— Во всяком случае, Нортумберленд далеко от Лондона, — заметил Нед, накладывая себе бобов и придвигая блюдо с жареным картофелем, которым пренебрегла его соседка.
— Никто еще не делал более точного замечания, лорд Аллентон, — сказала она снова тем же другим резким тоном.
— Джорджиана, вам надо есть, — крикнул ей с другой стороны стола Годфри Белтон. — Посмотрите на свою тарелку. Тут и котенку не хватит. Ради Бога, нарастите хоть немного мяса на ваши кости. Какой мужчина согреется ночью в постели рядом с такой палкой.
Нед с трудом сдержал себя. И почувствовал, как напряглись мышцы Джорджианы. Она напомнила ему кошку, готовящуюся броситься на жертву. Но она спокойно сказала:
— Я не голодна, Годфри.
— Вам нужно поупражняться, Белтон, — предложил кто-то из мужчин. — Чем скорее, тем лучше.
Новые раскаты смеха встретили эту шутку. Джорджиана, казалось, не обратила на нее внимания, старательно разрезая свою порцию фазана на мелкие кусочки.
— Джейкобс, положи леди Джорджиане большую ложку пюре из репы и картофеля, — распорядился Белтон.
Джейкобс смутился, но поднес накрытое крышкой блюдо Джорджиане.
— Позвольте мне, миледи?
— Не думаю, что у тебя есть выбор, Джейкобс, — вполголоса заметила она, но это был другой голос, тот, который, как решил Нед, был настоящим голосом Джорджианы Кэри.
Нед смотрел, как дворецкий, не обращая внимания на крики «еще, еще!», положил ей на тарелку лишь ложечку.
— Да от этого и птичка сдохнет, — возмущенно заявил Годфри, когда дворецкий отошел от стола.
— А теперь оставь ее в покое, Белтон, — сказал Селби. — Она никогда не отличалась хорошим аппетитом.
Видимо, слово Селби было законом. Годфри вернулся к своей тарелке, и общий разговор продолжился.
— А где вы жили в Лондоне? — спросил Нед.
