Какая жалость, что нижняя юбка всего одна» И какая жалость, что Кристабель послушалась Розу и не надела на грудь косынку. Сейчас ей пригодилось бы все, даже дешевое железное колечко.
Кристабель еще раз попыталась сосредоточиться и не обращать на полуголого Берна внимания, но все-таки проиграла еще три очка.
— Похоже, вам предстоит трудный выбор, — с довольным видом проговорил Берн, собирая со стола карты. — Платье, корсет и сорочка… или платье, корсет и панталоны. Я предпочел бы, чтобы вы остались в одних панталонах…
— Вы бы, конечно, предпочли, — презрительно сказала Кристабель. Встав со стула, она на мгновение приподняла подол, быстрым движением стянула с себя панталоны и бросила их на стол. — Вы весь день пялитесь на мою грудь. В жизни не встречала такого невыносимого нахала.
— Вы не первая мне это говорите.
— Наверное, и не последняя, судя по размеру вашего гарема. Берн иронично усмехнулся:
— Вы так им интересуетесь, что, похоже, не прочь присоединиться. Или просто ревнуете, моя милая?
— Мужчину, который не способен хранить верность? Я еще не сошла с ума.
Но, если говорить честно, эти женщины на самом деле действовали Кристабель на нервы. Берн по какой-то необъяснимой причине начинал ей нравиться. Кристабель неприятно было думать, что она — лишь одна в длинной веренице женщин, которых он целовал, поддразнивал и…
— Вы тянете время. — Голос Берна вернул ее к действительности. — Теперь платье, не забыли? Без него я вас сегодня уже видел, поэтому нет причин колебаться.
Причины есть. Утром все было по-другому. А сейчас они одни в комнате, освещенной лишь огнем камина, а за окном уже ночь. К тому же Кристабель хочется спать, и ее оборона совсем ослабла.
Причина в том, что, если Берн еще раз посмотрит на нее так, как смотрел утром, она может совершить поступок, о котором потом пожалеет.
Кристабель упрямо тряхнула головой:
— Ну вы и нахал! — Она уперлась руками в бедра и вызывающе взглянула на Берна: — Что вы там сидите как приклеенный? Я же не могу сама снять платье и корсет. Идите сюда и помогите мне.
Глава 8
Мужчины жульничают: и в любви, и в картах.
«Мемуары содержанки»
Автор неизвестен
«Идите сюда и помогите мне»! Она хоть понимает, о чем просит? Сейчас ему придется просто сорвать с нее платье. Никогда в жизни Гэвин не был так возбужден, и запас его самообладания быстро подходил к концу.
Правда, это относилось не только к нему. Судя по быстрому дыханию и раскрасневшимся щекам, Кристабель была возбуждена не меньше, но ей, к сожалению, это совсем не нравилось. Гэвин не мог понять причин такого упорного сопротивления. Возможно, это Хавершем научил жену не доверять всем мужчинам. Или она боится именно Берна? Так или иначе, но он эту женщину получит.
Встав со стула, Гэвин направился к Кристабель. Он едва сдержал улыбку, заметив, как ее взгляд невольно устремился К выпуклости на его кальсонах, которая и так была весьма внушительной, а стала еще больше, когда он начал расстегивать платье. Гэвин не торопился, наслаждаясь моментом, вдыхая экзотический аромат. Как, скажите на милость, женщина, которая уверяет, что она «невежда в женских занятиях», умудрилась выбрать такие пьянящие духи?
Интересно, какие еще сюрпризы скрываются за этим благоразумным фасадом? Соски, выкрашенные хной? Драгоценный камень в пупке? Гэвин не удивился бы ни тому, ни другому. Эта женщина полна неожиданностей, и он твердо намерен раскрыть все ее секреты.
Берн почти снял с Кристабель платье, когда кто-то попытался открыть дверь в гостиную. В следующий момент встревоженный женский голос спросил:
— Миледи? Вы там? Уже очень поздно, и я хотела бы знать… вы собираетесь… — послышалось негромкое испанское ругательство. — Я могу ложиться спать?
Кристабель замерла, а Гэвин с досады скрипнул зубами. Черт бы побрал эту идиотку горничную! Она ведь должна понимать, что в комнате они вдвоем, так почему бы ей не оставить их в покое?
Потому что беспокоится о своей хозяйке. И если Гэвин не примет срочных мер, та может воспользоваться моментом и сбежать.
Кристабель сделала шаг к двери, но Берн обхватил ее рукой за талию и прошептал:
— Ну нет, даже не пытайтесь, моя милая.
— О чем вы? — спросила она с напускной невинностью.
— Не вздумайте впускать горничную в комнату. Скажите, чтобы она уходила.
— Скажу. — Кристабель попыталась вырваться. — Как только вы меня отпустите.
— Сначала избавьтесь от горничной, — скомандовал Берн.
— С какой стати? — спросила Кристабель. По ее неуверенному голосу Гэвин понял, что она колеблется.
Он решил помочь:
— Потому что вы прекрасно знаете, что игра еще не закончилась. — К счастью, Кристабель обладает избыточным чувством справедливости. — Вы сами согласились и на игру, и на ставки. Нечестно отказываться от них только потому, что вы проигрываете.
— Я и не отказываюсь.
— Тогда сначала снимите сорочку, а уже потом открывайте Розе дверь. Вы готовы к этому? Несмотря на то что у вас еще остался шанс выиграть?
Кристабель вздохнула, и Гэвин понял, что победил.
— Миледи? — Роза отчаянно дергала дверную ручку.
— Со мной все в порядке, Роза, — откликнулась маркиза. — Мы с мистером Берном играем в карты. Не знаю, когда закончим, но ты можешь ложиться спать.
— Хорошо, миледи, — раздалось из-за двери.
Берн облегченно вздохнул. В какое-то мгновение ему казалось, что…
— Отпустите меня немедленно, — потребовала Кристабель. — Как вы сами сказали, игра еще не закончена.
Гэвин опустил руки. У него еще есть время, и он намерен использовать его с толком.
— Вы должны мне платье и корсет.
— Пожалуйста. — Кристабель выскользнула из платья, но, чтобы расшнуровать корсет, ей опять пришлось воспользоваться помощью Берна. Он делал это не торопясь, стараясь как можно чаще касаться ее спины пальцами.
Избавившись от корсета, Кристабель повернулась, и Берн с удовольствием увидел, как она покраснела.
— Получите. — В ее голосе слышался вызов. — Надеюсь, вы сумеете этим воспользоваться.
Секунду Берн задумчиво смотрел на отвратительное черное платье, а потом решительно подошел к камину и швырнул его в огонь, с удовлетворением увидев, как оно вспыхнуло ярким пламенем.
— Вы с ума сошли?! — воскликнула Кристабель и бросилась к камину, пытаясь спасти свою одежду.
Берн преградил ей путь:
— Не забывайте, что оно теперь принадлежит мне. И я очень рад, что никогда больше его не увижу. Кстати, и это… — Корсет полетел вслед за платьем. .
