– Если вы, маленькая мисс, могли бы распознать, что это
такое, нам бы это, видимо, помогло, – неуверенно сказал Дон Гаффни.
– Не могу, – ответила Дайна. – Только знаю, что он
приблизился. – Она снова надела черные очки. – Нам нужно отсюда улететь. И чем
скорее, тем лучше. Потому что к нам сюда что-то приближается. Что-то очень
плохое, издающее такие звуки.
– Дайна, – обратился к ней Брайан. – Самолет, на котором мы
прилетели, почти не имеет горючего.
– Тогда надо скорее его туда налить! – неожиданно
пронзительно закричала девочка. – Оно приближается, неужели вы не понимаете?!
Если мы не улетим к тому времени, как оно появится здесь, мы все погибнем! Мы
умрем!
Ее голос сорвался, и она начала всхлипывать. Она не была
Сивиллой или медиумом – всего лишь маленькая девочка, вынужденная переживать
свой страх в почти полном мраке. Шатаясь, направилась к ним, всякая уверенность
покинула ее. Лорел подхватила ее прежде, чем Дайна успела наткнуться на
веревочное ограждение возле проверочного пункта, и крепко обняла. Попыталась
успокоить девочку, но ее последние слова, как эхо, отдавались в перепуганном
сознании Лорел: «Если мы не улетим к тому времени, как оно появится здесь, мы
погибнем».
«Мы все умрем».
Крэг Туми слышал, как эта сопля что-то там вопила, но ему
было наплевать. Он нашел то, что искал, в третьем шкафу по порядку. Наклейка с
выпуклыми буквами на шкафу гласила: «МАРКИ». Обед мистера Марки – большой
сэндвич – выглядывал из коричневого пакета на верхней полке. Уличные туфли
мистера Марки стояли внизу. А посередине на крючке висела белая куртка на ремне
и кобура, из которой выглядывала рукоятка служебного револьвера мистера Марки.
Крэг расстегнул кобуру и извлек оружие. Он не был глуп и,
слегка повозившись, открыл барабан. Все шесть отделений были заряжены. Вернув
барабан на место, он удовлетворенно кивнул, когда тот щелкнул, осмотрел ударник
и рукоятку в поисках предохранителя. Однако, не обнаружил его. Затем осторожно
нажал на спусковой крючок. Когда ударник и барабан едва заметно сдвинулись с
места, Крэг снова удовлетворенно кивнул.
Он отвернулся от шкафа, и вдруг его охватило чувство полного
одиночества. Как одинока была вся его взрослая жизнь! Револьвер показался
тяжелым, и он опустил руку. Стоял, ссутулившись, – в одной руке атташе-кейс, в
другой – револьвер, на лице – выражение глубоко несчастного человека.
Вспомнилось то, о чем он много лет не вспоминал. Двенадцатилетний Крэг Туми
лежал в постели, содрогаясь от беззвучных рыданий. В другой комнате громко
играла стереосистема. Пела Меррили Раш, а мать подпевала пьяным голосом,
фальшивя: «Назови меня ангелочком… с утра, бэ-э-эй-бии… коснись моей щечки,
прежде чем уйдешь, бэй-бии…»
Он лежал и плакал беззвучно. И думал: «Почему ты не можешь
меня полюбить и оставить в покое, мама? Ну, просто полюби и оставь в покое».
– Я никому не хочу наносить вреда, – забормотал Крэг Туми
сквозь слезы. – Не хочу. Но это… это просто нестерпимо…
Напротив него у стены находились телевизионные мониторы, все
отключенные. В какой-то момент, когда он осматривал их, истина того, что
произошло и что продолжало происходить, вспыхнула в его сознании. В какой-то
момент она прорвала сложную систему невротических заслонов и пробралась в
бомбоубежище, где проходила его жизнь.
«Все исчезли, Крэгги-вегги. Весь мир улетучился, кроме тебя
и тех людей с самолета».
– Не-е-ет, – простонал он и упал в ближайшее кресло возле
стола посреди комнаты. – Нет же, все не так. Просто невозможно. Не приемлю
подобную идею. Полностью.
«Лангольеры здесь уже побывали и скоро вернутся», – произнес
голос отца. Он, как всегда, заглушил голос матери. – «Тебе лучше убраться,
когда они прибудут… иначе – сам знаешь, что случится».
Это он знал. Они его сожрут. Лангольеры сожрут его живьем.
– Но я никого не хочу убивать, – повторил он бесстрастным
голосом. На столе лежал лист записи дежурства. Крэг опустил атташе-кейс,
положил на стол револьвер, взял лист, посмотрел на него невидящим взглядом и
начал Отрывать от него узкие тонкие полоски с левого края.
РРРиииПП…
Вскоре он был зачарован полосками бумаги, падавшими на стол,
– возможно, самыми тонкими, какие когда-либо он сумел оторвать! Но и в это
время голос отца еще не покинул его:
«Иначе – сам знаешь, что случится».
5
Картонные спички. – Случай с бутербродом с салями. – Еще
один пример метода дедукции. – Аризонский еврей играет на скрипк??. –
Единственный звук в городе.
Гробовая тишина, последовавшая за предостережением Дайны,
была, наконец, нарушена Робертом Дженкинсом.
– Насколько я понимаю, у нас возникли проблемы, – сказал он
голосом лектора в большой аудитории. – Если Дайна обладает столь тонким слухом,
тем более после весьма впечатляющей демонстрации ее способностей, свидетелями
которой мы только что были, я склонен полагать, что она действительно что-то
услышала. Было бы желательно узнать: что же это такое? К сожалению, мы не
знаем. Это – одна проблема. Отсутствие горючего в аэроплане – другая проблема.
– Там 727-й стоит поблизости, – заметил Ник. – Совершенно
готов к взлету. Ты такие можешь водить, Брайан?
– Могу.
Ник протянул обе руки к Бобу и пожал плечами, словно говоря:
ну вот, один узелок развязали.
– Теперь, предположим, что мы поднимемся, давайте зададим
себе вопрос: а куда мы полетим? – продолжал Дженкинс. – Вот вам третья
проблема.
– Отсюда, – немедленно подсказала Дайна. – Подальше от этого
звука. Нам нужно улететь подальше от этого звука и от того, что его производит.
– А сколько нам времени на это отпущено? – мягко спросил ее
Боб. – Когда оно прибудет сюда, Дайна? Есть какая-нибудь идея?
– Нет, – откликнулась она из надежных объятий Лорел. – Мне
кажется, что оно еще далеко. Какое-то время у нас есть. Но…
– Тогда я предлагаю поддержать идею мистера Варвика, –
сказал Боб Дженкинс. – Пойдемте-ка в ресторан, перекусим и заодно обсудим, как
нам дальше быть. Пища, знаете ли, благоприятно воздействует на то, что месье
Пуаро любил называть маленькими серыми клеточками.
– Но нам нельзя терять времени, – капризно сказала Дайна.
– Всего лишь пятнадцать минут, – ответил Боб. – Не больше. И
кстати, даже в твоем возрасте, Дайна, пора знать, что полезные размышления
всегда предшествуют полезным действиям.
Альберт вдруг почувствовал, что у писателя детективов есть
какие-то свои резоны непременно пойти в ресторан. Уж у него-то серые клетки
работали на всю катушку, по крайней мере, он в это верил, особенно после его
экстравагантных теорий, которые он излагал в самолете. Альберту очень
захотелось предоставить ему любую возможность.
