Джаррет выругался сквозь зубы. Ему следовало предвидеть, что дальше увиливать не получится.
— Аннабел, поймите, Джордж уже не маленький. И он почти все понимает.
— Что же именно он понял?
— Вполне достаточно. Во всяком случае, он понял, что мы целовались.
Аннабел в ужасе прошептала:
— О Боже…
— И он спросил, являются ли мои намерения в отношении вас честными, — продолжал Джаррет. — Мне ведь нужно было что-то ответить, не так ли?
— Могли бы сказать ему правду, — ответила Аннабел.
Эти ее слова почему-то ужасно разозлили Джаррета.
— Сказать правду?! — переспросил он, повысив голос. — Сказать, что мое единственное намерение по отношению к его тетке — это уложить ее в постель?! Вы бы хотели, чтобы я это ему сказал?!…
Аннабел в растерянности захлопала глазами.
— Ну, я… Не думаю, что об этом следовало бы говорить, — пролепетала она.
Приблизившись к ней, Джаррет добавил:
— И еще я мог бы сказать, что вы давно уже провели бы ночь в моей постели, если бы я этого захотел.
Щеки Аннабел залились румянцем.
— Но я бы не хотела, чтобы вы… — Она тихонько вздохнула.
— Кроме того, я мог бы сказать, что только и думаю о том, как вас соблазнить. Лежу ночами без сна, представляя вас под собой. По-вашему, этого хватило бы, чтобы сказать мальчику правду?
— Но это определенно не то, что… — Тут послышались чьи-то голоса, и Аннабел умолкла.
— Проклятие, — пробормотал Джаррет. — Только этого не хватало…
Заметив ведущую на чердак лестницу, Джаррет потащил к ней Аннабел. Легонько подтолкнув ее, он прошептал:
— Полезайте наверх. Не бойтесь.
Она довольно быстро вскарабкалась по ступенькам, и Джаррет тотчас последовал за ней. Едва лишь они отошли от края чердачного отверстия, как внизу скрипнула дверь — кто-то вошел в сарай. Джаррет тут же увлек Аннабел в дальний угол и приложил палец к се губам. Затем, обнимая ее за плечи, опустился вместе с ней на солому.
Мужчины, вошедшие в сарай, говорили о лошадях, выставленных на продажу, но Джаррет к разговору не прислушивался, он был всецело поглощен женщиной, лежавшей сейчас рядом с ним. Проливной дождь сделал ее платье почти прозрачным, и сквозь мокрую натянувшуюся ткань отчетливо виднелись темные горошины сосков на ее округлых грудях.
И вдруг все остальное, кроме этой женщины, — и разговоры с Джорджем, и пивоварня его отца, и всё, что было связано с этой пивоварней, — все перестало его интересовать; сейчас для него существовала только Аннабел, смотревшая на него так, словно призывала к безумству.
Не в силах удержаться, Джаррет провел пальцем по ее губам, и губы тотчас приоткрылись, словно для поцелуя. Джаррет же чувствовал, что с каждым мгновением все сильнее возбуждается; соблазн был слишком велик, и он не мог ему противиться. Когда же Аннабел обвила руками его шею, Джаррет возликовал. Мужчины внизу по-прежнему переговаривались, но он уже их не слышал; впившись поцелуем в губы Аннабел, он мысленно восклицал: «О Господи, какая же ты соблазнительная, какая сладостная!» Но, как ни странно, в ее поведении совершенно не было девичьей робости, и он, Джаррет, ничего подобного не ожидал от девственницы. Да, было совершенно очевидно, что она не пыталась скрывать свое желание, и это еще сильнее его распаляло.
Прервав наконец поцелуй, Джаррет на мгновение прижался губами к ее шее, затем, приподняв голову, заглянул ей в глаза. После чего потянул за концы шнуровки на ее влажном платье, спустив его вниз вместе с корсетом, под которым оказалась сорочка.
И Аннабел нисколько не противилась — даже тогда, когда он сквозь тонкую ткань сорочки принялся целовать ее груди. Когда же он коснулся языком ее соска, она тихонько вскрикнула. Однако руки ее еще крепче обхватили его шею. Да, она хотела большего. И он, конечно же, хотел того же.
Чуть отстранившись, Джаррет потянул тесемки на ее сорочке. И тотчас же спустил сорочку вниз, обнажая груди. «Как же ты прекрасна!» — воскликнул он мысленно.
Как он и предполагал, у нее были очень красивые полные груди с большими темно-розоватыми сосками, и груди эти, казалось, молили о том, чтобы их целовали, ласкали, поглаживали…
Наклонив голову, Джаррет лизнул сначала один сосок, потом другой, погладил их пальцами. Аннабел тут же застонала, и Джаррет тотчас почувствовал, что теперь уже до предела возбудился — ничего более эротичного, чем этот стон, он никогда не слышал.
— О, Аннабел… — Прохрипел он, содрогаясь от желания.
Тут голоса внизу внезапно умолкли, и Джаррет в испуге подумал, что их услышали. Но в следующую секунду послышался скрип двери мужчины вышли из сарая.
Аннабел же вдруг оттолкнула его и пробормотала:
— Может, теперь ты меня… отпустишь?.. — Но оправлять на себе одежду не торопилась.
— Ни за что, — заявил Джаррет.
Ее глаза расширились.
— Почему?
Он тихо рассмеялся.
— А ты сама как думаешь?
Он тут же снова опустил голову и прижался губами к одному из сосков, Аннабел со стоном содрогнулась и прошептала:
— Но мы не должные. Джаррет, мы не должны…
— Почему же, дорогая? — Он приподнял подол ее платья, — Разреши мне поласкать тебя.
Она снова застонала.
— Да, Джаррет… Хорошо…
Разумеется, Аннабел понимала, что поощрять этого мужчину чрезвычайно опасно, ведь она вполне могла оказаться в той же, ситуации, в какой оказалась тринадцать дет назад — с той лишь разницей, что Джаррет, сделав ей ребенка, еще и разобьет ее сердце. Переспав с ней, он на другой же день ее забудет, а вот она… О, она не сможет после близости с мужчиной тут же выбросить его из головы.
Но с другой стороны… Ах, к ней так давно не прикасались! А Джаррет — он распалил ее до крайности! К тому же он наговорил ей столько приятных слов… Руперт никогда ей ничего подобного не говорил. А она оказывается, очень нуждалась в таких словах.
В конце концов, никто ведь не знал, что они находились здесь вдвоем. И никто не знал, чем они здесь занимались. Так почему бы не дать себе волю?
— Обещаю, что не испорчу тебя, — прошептал Джаррет.
«Не испортит? — удивилась Аннабел. — О чем он? Ах да, ведь он думает, что я девственница…»
Но рядом с этим мужчиной она и впрямь ощущала себя девственницей. По крайней мере женщиной, почти забывшей, что такое интимная связь.
— Да, хорошо, — пролепетала Аннабел.
— Я просто хочу, чтобы ты получила удовольствие, — сказал он, скользнув рукой ей в панталончики.
Ее глаза широко распахнулись.
— Что?..
