— Все, хватит! — Аннабел со смехом упала в кресло. — У меня больше нет сил.
— Пожалуйста, тетя Аннабел, спой нам хотя бы еще одну песенку, — попросила Кейти, самая младшая девочка. — Только одну-единственную!
У Аннабел было чистое нежное сопрано, как нельзя лучше подходившее для детских песен.
— Вам всегда нужна еще одна, — вмешалась миссис Лейк. — Оставьте тетю в покое. Она из-за вас охрипнет.
— Может, попробуете уговорить лорда Джаррета? — сказала Аннабел с лукавой улыбкой. — Если он, конечно, умеет петь и знает песенки, подходящие для приличного общества.
— Знаю кое-какие, — ответил Джаррет. — Но уж попросите… например, рыбу сыграть на фортепиано. Поверьте, никому не нравится, как я пою.
— Не могу поверить, — заявила Аннабел. — У вас ведь очень красивый голос.
И в тот же миг Джаррета окружили дети, требовавшие песни. Он держался, сколько мог. Но тут малышка Кейти сунула в рот пальчик с таким видом, будто вот-вот расплачется. И Джаррет наконец сдался.
— Что ж, хорошо, спою — сказал он и, покосившись на Аннабел, добавил: — Но вы пожалеете об этом.
Поднявшись со стула, он с важным видом откашлялся, как обычно делают профессиональные певцы, готовясь к выступлению. После чего запел пришедшую на ум первую детскую песенку — «Горячие булочки».
Дети уставились на него, раскрыв рты. Аннабел же в изумлении захлопала ресницами, да и миссис Лейк явно смутилась. Но Джаррет, словно не замечая этого, продолжал свое выступление — в конце концов, он их предупредил. В его семье, много лет назад, когда был обнаружен этот его изъян — полное отсутствие музыкального слуха, — ему запретили петь прилюдно, и вот сейчас он снова запел. К счастью, «Горячие булочки» — короткая песенка, и он мучил детей и взрослых не более двух минут. Когда же умолк, в комнате воцарилось тягостное молчание. Все переглядывались, но никто не решался заговорить.
Наконец Аннабел, весело рассмеявшись, заявила:
— Худшего исполнения «Горячих булочек» я еще не слышала!
— Дорогая, как можно?! — возмутилась миссис Лейк. — Могла бы и помолчать…
— Поверьте, я нисколько не обиделся, — ответил Джаррет с улыбкой. — Я прекрасно знаю, каковы границы моих возможностей.
— Ваше пение, сэр, напоминало вопли дерущихся котов, — заметил Джорди.
— Скорее — кошачий вой. Так мне по крайней мере говорили, — со смехом ответил Джаррет. — А мой брат Гейб утверждает, что мое пение вызывает зубную боль.
— А мне понравилось! — закричала вдруг Кейти. — Спойте еще!
Джаррет с удивлением посмотрел на девочку. Потом присел перед ней, чтобы заглянуть ей в лицо.
— Тебе действительно понравилось, малышка? — Он с улыбкой взглянул на миссис Лейк. — Почему вы не предупредили меня, что у вас… столь необычная семья? Но не беспокойтесь, это безумие вполне безобидное.
Все рассмеялись, но Кейти не сдавалась.
— Я не знаю, что такое «умие», сэр, но ваше пение напоминает мне сову, которая ночами кричит за окном детской. А я очень люблю сов. Не могли бы вы спеть что-нибудь еще?
Джаррет рассмеялся и пощекотал девочку под подбородком.
— Прости, малышка, но твои родители обмажут меня дегтем и обваляют в перьях, если я снова запою.
Кейти просияла и захлопав в ладоши, воскликнула:
— Вот будет весело!
Джаррет ухмыльнулся и, выразительно посмотрев на Аннабел, заявил:
— Твоей тетке это наверняка понравится. — Наклонившись к уху девочки, он громким шепотом добавил: — Ей нравится меня мучить.
Аннабел залилась краской и, бросив на него укоризненный взгляд, протянула руки к племянникам и племянницам.
— А теперь, детишки, идемте быстрее. Скоро пора в постель. Оставим его светлость и вашего папочку в покое. Пусть закончат свою карточную игру, ладно?
— Но я хочу посмотреть, как его светлость обмажут дегтем и обваляют в перьях! — закричала Кейти. — Мама, а что такое «дегтем»?..
Взрослые, не удержавшись, рассмеялись. А минуту спустя Аннабел и миссис Лейк собрали детей и повели их к лестнице. Джаррет же снова занял свое место за карточным столом. Взяв карты, он вдруг заметил, что Хью смотрит на него как-то странно.
— Вы хотите что-то мне сказать, сэр? — спросил Джаррет.
Мистер Лейк положил на стол свои карты. Пристально глядя на гостя, он проговорил:
— Простите меня за прямой вопрос, милорд, но почему вы решили приехать сюда и помочь нам? Мне кажется, что пивоварня Пламтри в любом случае не получит особой выгоды — даже если все у нас получится.
Джаррет тоже отложил карты.
— Ошибаетесь, сэр, — ответил он. — Я наблюдал за успехами Оллсоппа, поэтому точно знаю, что выгода будет обоюдная.
— И все же я не уверен в том, что у меня получится… — пробормотал Хью со вздохом. — Конечно, хочется верить в успех, однако… — Он снова вздохнул.
Тщательно взвесив слова компаньона, Джаррет проговорил:
— Сэр, пообщавшись с вами немного, я понял то, что говорила о вас ваша сестра, — чистейшая правда. У вас есть все качества, необходимые удачливому коммерсанту. Вам не хватает только уверенности в себе.
— Какая уж тут уверенность? — проворчал Хью. — Вы же видите, что «Лейк эль» на краю пропасти. Так какая же может быть уверенность у того, кто довел свою компанию до этого?
Джаррет довольно долго молчал. Наконец, собравшись с духом, заявил:
— Ваша беда в том, сэр, что вы слишком уж часто тянетесь к бутылке.
Хью нахмурился, но не стал ничего отрицать. И все же счел нужным заметить:
— Не мое пьянство создало проблемы на русском рынке и подняло цены на хмель и бочки.
— Это верно, — кивнул Джаррет. — Однако коммерсанту следует должным образом реагировать на сложные жизненные ситуации. А вы до сих пор реагировали совершенно неправильно.
— Как будто вы знаете, как правильно! — огрызнулся Лейк. — Насколько я могу судить, вы реагируете на «сложные жизненные ситуации», скрываясь от них за карточным столом.
Джаррет промолчал, крыть было нечем. Лейк же посмотрел на него пристально и проговорил:
— Но вы так и не ответили на мой вопрос, милорд. Зачем вы сюда приехали? Как Анни уговорила вас рассмотреть ее предложение?
— Видите ли, ваша сестра иногда бывает весьма убедительной, — уклончиво ответил Джаррет.
Лейк кивнул и, нахмурившись, заметил:
— К тому же она очень хорошенькая, и вы, вероятно, это заметили.
— Только слепой мог бы этого не заметить.
Мистер Лейк помолчал, потом вновь заговорил:
— Мне показалось, милорд, что вы задержались в Бертоне несколько, дольше, чем требовалось для обсуждения всех условий нашей сделки. Чем это вызвано?
