Я как-то не удержался и спросил:
— А как Кирюша? Нет от него вестей? Очень меня это беспокоит.
— Почему же? — спросил Митя.
Я понизил голос и произнес:
— Ты же понимаешь, что он на самом деле Оттуда. И это очень опасно для всего человечества.
— К сожалению, ты прав, старик, — сказал Митя. — Ты прав.
— Так где же твой брат?
— В розыске, — ответил Митя. — Во всероссийском розыске. Он от нас не уйдет.
Он по-дружески положил мне на плечо мягкую ладонь.
— Времени терять нельзя, — подсказал я Мите.
— Ты прав, дядя Сеня, — ответил Митя и сел в свой «мерседес-650». — Вот проведем президентскую кампанию, изберет меня народ на высший пост, и мы его поймаем.
Ого, подумал я, Митя-то наш! Замахнулся куда? Впрочем, он всегда был тихим, настойчивым и близким к народу. Чувствует наш народ своего человека, плоть от плоти своей и кровь от крови! Кирюшу бы никогда не избрали даже в районную администрацию.
— Эй! — закричал я вслед Митиному кортежу. — Я буду голосовать за тебя, Митя!
Его родителей в тот момент не было. Он переселил их в Москву, купил себе там квартиру в несколько комнат, а отец с матерью берегли жилплощадь и все ждали, надеялись, когда Митя женится и пойдут внуки. Но Митя все откладывал этот момент — дела, понимаете, дела! Так что пока суд да дело, Митя отправил их отдохнуть на Канарские острова.
Тем вечером я поздно возвращался домой с собрания ветеранов труда. Нианила Федоровна на то собрание не пошла, потому что у нее разыгрался радикулит.
Я медленно шел через парк, и слова Мити: «Он в розыске», относящиеся к Кирюше, тревожили меня.
А успеют ли остановить его руку?
И тут я почувствовал неприятный запах. Почему? Откуда? Словно тлетворный аромат ада долетел до меня.
Я ступил на какую-то доску, лежавшую вдоль тропинки, и когда я дошел до середины доски, запах стал невыносим, и доска закачалась, треснула и сломалась пополам… и я полетел вниз.
Я не успел даже сообразить и на успел никуда прилететь, как меня схватила на лету крепкая рука, вытащила за шиворот из ямы и посадила на землю.
— Зачем же так? — раздался голос. В тусклом свете далекого фонаря я увидел Кирюшу. Конечно же, это был Кирюша.
— Что случилось? — спросил я, стараясь перевести дух.
— А то случилось, — ответил Кирюша, — что вы, дядя Сеня, умудрились рухнуть в глубокую яму, наполненную негашеной известью. И если бы я случайно не проходил мимо, то к утру от вас бы и косточки не осталось.
— Постой, постой! Откуда у нас в парке на дорожке яма, полная негашеной известью?
— А оттуда. Идти сможете?
— Смогу.
Поддерживая меня под локоть, потому что вскоре мои ноги ослабли и во всем теле началось колотье, Кирюша повел меня домой.
Когда ко мне вернулась способность говорить, я принялся проклинать невнимательных рабочих, оставивших открытой яму с негашеной известью. Я находился в своего рода шоке — ибо меня не интересовало, почему Кирюша оказался рядом со мной в критический момент.
Видно, Кирюше надоело слушать мою злобную воркотню, потому что он прервал меня довольно нетерпеливо:
— Дядя Сеня, не важно, кто и зачем это сделал. Достаточно того, что эта яма была выкопана, чтобы уничтожить от вас все следы существования.
— Что ты говоришь! — воскликнул я. — У меня нет врагов!
— Кто сказал, что у вас есть враги, дядя Сеня?
— Кто же хотел меня убить?
— Мой родной брат, — ответил печально Кирюша.
— Митя?
— Он самый. Космический пришелец Митя.
— Кирюша, — сказал я учительским голосом, — не мели чепуху. Если кто из вас и пришелец, то ты, а не Митя. Именно сегодня я это заявил Мите.
— Вот и объяснение, — вздохнул Кирюша.
— Какое объяснение?
— Ты выдал себя, дядя Сеня, ты сказал, что догадался — один из нас пришелец.
— Но ведь не он!
— Сегодня не он, а завтра ты еще подумаешь и догадаешься, что он. Ведь для них человеческая жизнь — копейка.
— Погоди, Кирюша, погоди. А может, это твоя провокация?
Представьте себе такую картину: поздно вечером почти в полной темноте, при свете луны, на краю городского парка у статуи Геркулеса с веслом стоят два человека, старый маленький (это я) и крупный молодой (это Кирюша) и ругаются.
— Какая такая провокация? — спросил Кирюша.
— Ты хочешь меня убедить в том, что ты не космический пришелец со злобным заданием, поэтому сначала копаешь яму, а потом меня из нее вытаскиваешь.
— Агата Кристи! — закричал Кирюша. — Агата Кристи умирает от зависти к такому изысканному сюжету. Весь день копал яму, а потом…
— Нет, все равно не получается, — сказал я. — Сравни, пожалуйста, кто ты, а кто твой брат.
— Сравни, — согласился Кирюша.
— Митя — самый обыкновенный предприниматель и политический деятель России, из комсомольских вождей, через кооператив вошел в парламент, а оттуда в губернаторы. Он наш, он плоть от плоти, кровь от крови. Если бы он баллотировался в нашей области, я бы за него голосовал. Он заботится о детях. Он проводит программу «Малютка» — это целый фонд заботы… Это обыкновенный… Он даже звезд с неба не хватает!
— А теперь, — сказал Кирюша, закуривая трубку, при свете которой я увидел длинный шрам, пересекающий его щеку, и рано поседевшие волосы. — Теперь расскажи, как ты себе меня представляешь.
— Отрезанный ломоть, — твердо сказал я. — Человек, который не может нигде приткнуться, ему, видите ли, удобнее в Сингапуре или в смешанном экипаже на борту «Челленджера», чем в родном городе. В то время когда Митя ночей не спит для блага нашего государства, нашей национальной идеи, Кирюша даже и носа не кажет на Родину! Его мать и отец измаялись, не видавши его уже столько времени, глаза выплакали.
И тут послышался спокойный женский голос:
— Его отец и мать вторую неделю выплакивают глазки на Канарских островах. Перестань лицемерить, Семен!
— Тетя Нила! — обрадовался мой ночной собеседник, — как я рад вас видеть!
Они обнялись с моей женой.
— Он нам звонил, — сказала Нианила Федоровна, — и я ему сказала, что ты пойдешь домой через парк. И тогда Кирюша сказал, чтобы я не беспокоилась, он тебя, в случае чего, спасет. Я, конечно, ему поверила, но теперь вот обеспокоилась.
— Ничего плохого не случилось, — быстро сказал Кирюша и положил мне руку на плечо. А я его уже понял — зачем беспокоить мою Нианилу, если у нее слабое сердце. И вот это движение Кирюши; его предупредительный жест все поставил на свои места. Потому что ни один пришелец, ни один марсианин никогда не станет щадить нервы моей несчастной жены.
