— А что? Где?
— В самой Москве, — ответил я. — Записывают с рождения, с первого дня.
— Ну уж они в Москве перегибают палку! — заявила Даша.
— Актив, — прошептал я. — В наши тяжелые времена актив надо готовить с пеленок. Ты же знаешь, какие проблемы с активом.
— Не актив, а сплошная пассивность, — согласилась со мной Даша. Она встряхнула головой, и коротко остриженные скобкой седые волосы рассыпались по лбу.
— Решено создать при центральном совете пионерской организации спецшколу. Отобранных детей фиксируют с момента рождения, а затем подвергают специальному облучению. Нет, не пугайся, все под контролем. Облученные развиваются лучше других детей…
— Какое еще облучение! — рявкнул за моей спиной Коля. — Не позволю моим детям делать облучение.
— Но вот, ты же понимаешь. — Я сурово нахмурился, и Даша послушно прикрыла глаза.
— Сейчас ты дашь нам историю болезни Клавы Стадницкой. Мы спишем все данные на ребенка. Ведь на него отдельную карточку еще не завели?
— Сейчас посмотрим, — сказала Даша. Конечно, у нас в больнице все попроще, чем в каком-нибудь московском родильном доме, но все документы подшиты как положено.
Коля жужжал мне в ухо:
— Какое еще облучение?
Даша сказала:
— Видно, история болезни еще в родильном отделении или в консультации у Дины Иосифовны. Ты там, Сеня, посмотри.
— А Дина Иосифовна пришла?
— По расписанию с девяти.
— Ну тогда — будь готов! — Я сделал ей ручкой пионерский салют, и старая пионерка серьезно сделала мне ручкой в ответ.
— Всегда готов!
Я велел Коле сидеть внизу и ждать, а сам пошел в родильное отделение. Там была только сестра, незнакомая, она сказала, что документов на рожениц они не держат. Мне ничего не оставалось, как отправиться к Дине Иосифовне.
Я постучал.
Дверь открылась, и из кабинета вышла высокая рыжая худая женщина. Она уколола меня зеленым взглядом и пошла, хромая, прочь по коридору.
— Простите, — спросил я. — Вы Дину Иосифовну не видели?
— Я теперь Дина Иосифовна, — сказала женщина.
— А у вас нет истории болезни Клавдии Стадницкой? — спросил я.
Не оборачиваясь, та женщина помахала тетрадкой, которую держала в руке, и сказала:
— Получите в регистратуре.
Я все-таки заглянул в кабинет. В кабинете было пусто.
Конечно, та женщина не была Диной Иосифовной, но, с другой стороны, она уже не первый раз претендовала на место Дины Иосифовны. И конечно, она была связана с тайной близнецов.
Размышляя, я спустился на первый этаж. Коля все еще сидел на стуле у гардероба.
— Ты никого не видел? — спросил я.
— А кого я должен был видеть? — спросил Коля. Я не успел ответить, как меня окликнула Дарья:
— Сеня! Дина Иосифовна вернула мне Клавкину историю болезни. Она тебе нужна?
Дарья протянула мне в окошко историю болезни.
Мы с Колей отошли к окну.
Я перелистал страницы — оказывается, Клава переболела свинкой, у нее была грыжа и некоторые неприятности с менструальным циклом, — но я не стал задерживаться на мелких деталях — я листал и листал, пока не дошел до последней записи: «25 апреля 1988 года родила двух близнецов мужского пола, вес идентичен — четыре кило двенадцать граммов, длина тела…
— Ну вот, — сказал Коля, который читал через мое плечо. — Я же говорил, что она родила их вместе.
Он вытер со лба выступивший пот.
— Спасен, — пробормотал он.
— Да, ты спасен, — сказал я без убеждения. Ведь я-то был уверен в том, что еще позавчера у нас был лишь один близнец. А второй появился с опозданием.
Я сел на стул и перелистал все данные о близнецах. При том я внимательно посмотрел, не был ли вырван лист и заменен другим. Но следов подмены я не обнаружил. Да и не ждал особенно. Ведь если они самого младенца смогли нам подкинуть — неужели они страницу не смогут сделать чисто, как шпионский паспорт.
Я вернул историю болезни Даше, и она по моей просьбе выписала нам справку для ЗАГСа. Ведь нам надо получить на детей метрики.
Как мы вышли на улицу, Коля сразу отобрал у меня справки на близнецов. Он на глазах распухал от гордости.
Смешная вещь — судьба. Она на моих глазах играла человеком.
Навстречу нам шли два мужика, в подпитии, они видно работали или учились вместе с Колей. Один из них сказал:
— Говорят, ты богатыря родил?
— Не богатыря, — ответил Коля искренне, — а двух богатырей.
— Неужели близнецы? — спросил приятель. Коля вытащил из бумажника справку, и они втроем начали ее читать.
— Это надо обмыть, — сказал другой приятель.
— Давай справку назад, — сказал Коля и неуверенно поглядел на меня.
— В свете обстоятельств я бы вернулся домой. Порадовал бы Клаву.
— А чего Клавку радовать? Она уж свое отрадовалась, — сказал приятель.
— Мы тебе, дядя Семен, парня не отдадим.
— Тогда отдай справку.
— А что же мы тогда обмывать будем? — удивился второй приятель.
— Коля! — сказал я строгим голосом. Коля раздумывал. Потом протянул мне справку и сказал:
— Дядя Семен, вы справку домой отнесите, а мы с ребятами пойдем по пиву шарахнем.
— По пиву шарахнем, — поддержали его друзья. — Бочковое привезли, «Бавария», рязанского розлива, не то что наша бурда.
Только мы Колю и видели.
А я принес справку и положил ее перед Клавой.
Конечно, ее беспокоило исчезновение Коли в такой день, но справка ее утешила.
Она стала допрашивать меня, как удалось ее добыть? Кого я подкупил?
— Никого я не подкупал и никого не обманывал, — ответил я. — В твоей истории болезни и в самом деле написано, что ты родила близнецов.
— Но ведь я второго не рожала, — сказала Клава, правда, не очень уверенно.
Вот так на глазах и создаются легенды.
— А в справке написано, что рожала, — сказал я.
— Может, во сне? — спросила Клава. — Может, был наркоз?
— Значит, одного ты родила без наркоза, — съязвила моя жена, — а второго через несколько минут под наркозом. Может, ты его и зачинала под наркозом?
— Нет, что вы, Нианила Федоровна! — покраснела Клава.
Клава всегда хранила верность Коле, впрочем, на ее верность никто и не посягал.
