«У вас красивый дом. И такой богатый... И давно вы здесь живете? Некоторые люди готовы на все ради денег».
Господи, помоги! Что, если Долли все-таки принимала участие в краже?
Нет. Долли, такая робкая, с тихим голосом, – преступница? Ни в коем случае! Амелия более внимательно прочитала текст и не нашла там даже упоминания о Долли. Но ведь заметки майора посвящены только ей.
Амелия передернула плечами. Это легко объяснимо. Упрямый, самодовольный Лукас не мог примириться с тем, что не поймал преступника, вот он и сосредоточил внимание на Долли как на последней возможности. Если он занимался розысками с тех самых пор, как кончилась война, то наверняка был немало огорчен своей неудачей, если не сказать более. Он увидел некоторое сходство между Дороти Фрайер и Дороти Смит и пришел к выводу, что Долли и есть сообщница Теодора Фрайера.
Ну так вот, он, безусловно, ошибся. И она скажет ему об этом, как только они останутся в следующий раз наедине.
«Но ведь ты не знаешь всего того, что известно ему. Что, если у него есть неопровержимые доказательства?»
Что же, она добьется, чтобы он предъявил их ей. В конце концов, сколько можно топтаться на одном месте? Она увидит Лукаса на обеде у Кирквудов и потребует выложить все свидетельства против Долли, чтобы она имела возможность их опровергнуть. И после этого она вышвырнет негодяя из своей жизни раз и навсегда.
– Вам нехорошо, дорогая? – услышала Амелия вопрос миссис Харрис. – Вы, как я вижу, расстроены этими новостями.
Амелии вдруг ужасно захотелось рассказать обо всем миссис Харрис. На ее благоразумие она, безусловно, может по-ложиться.
Но если все это не более чем результат чрезмерного рвения Уинтера? Миссис Харрис между тем может навсегда изменить свое отношение к Долли, да и ко всей их семье. Или же, обеспокоенная намерениями Лукаса, она может настоять на том, чтобы все-таки написать папе и Долли, невзирая на протесты Амелии. Ужаснее всего было бы, если бы Долли потеряла ребенка из-за того, что на поверку оказалось бы полной чепухой.
Нет, лучше держать язык за зубами, пока она не объяснится с Лукасом. Тогда она сможет определить приемлемую линию поведения. Скажем, если доказательства майора будут выглядеть существенными, ей, вероятно, придется спешно уехать в Торки и обсудить создавшееся положение с отцом.
– Со мной все в порядке, – заверила она миссис Харрис, – мне просто неприятно, что Лукас оказался таким скрытным.
Миссис Харрис обняла ее за плечи:
– Майор познакомился с вами всего несколько дней назад. Вы не вправе ожидать от него полного доверия так скоро. Подобные вещи требуют времени.
– Я знаю.
Материнский жест миссис Харрис тронул Амелию. Она на минуту опустила голову на грудь вдове, потом высвободилась из ее теплых объятий.
Она как-то сбилась в счете времени. Лукас не случайно упомянул о его недостатке. Быть может, его правительство оказывало на него давление, настаивая на скорой поимке Теодора Фрайера? Или он сам форсировал ухаживание с целью побыстрее добраться до ее мачехи?
Скорее последнее, если учесть нетерпеливый норов Лукаса. Доказательство тому – его поведение на шебеке.
Амелия поморщилась. А ее поведение? Стыдно сейчас об этом думать. Она вела себя ничуть не умнее Уинтера, бросившись очертя голову к нему в объятия и при этом понимая, что его влечение к ней притворно.
Однако оно как-то не выглядело притворным. Когда он шептал ей «пожалуйста, милая» или «умоляю тебя, моя сладкая Далила», это казалось вполне, вполне искренним.
Ее внезапно передернуло. «Не лги себе, Амелия. Если бы он был искренен, то рассказал бы тебе о Долли. Он этого не сделал. До сих пор».
Но сегодня сделает.
Она могла бы повидать его и раньше, поскольку он явился досаждать лорду Помрою, что, по мнению Амелии, было частью его мерзкой программы втереться к ней в доверие. Но могла ли бы она в таком случае вступить с ним в борьбу? Нет, конечно: какое уж тут уединение в присутствии многочисленных однокашниц и под бдительным надзором миссис Харрис? К тому же его доказательства находились в доме у Кирквудов.
Впрочем, если бы он появился здесь, в гостиной, ей было бы нелегко сдерживать свой язык и свой темперамент. Долли – сообщница вора. Смех, да и только!
Амелия хмуро взглянула на миссис Харрис:
– Теперь я отлично понимаю ваше недоверчивое отношение к мужчинам. Иногда они – настоящее проклятие, и только!
Миссис Харрис рассмеялась:
– Чтобы получить доказательство, вам достаточно выглянуть из входных дверей вашего дома.
– В одной из моих газетных вырезок упомянут паша, которого отравила его жена. Жаль, что я не могу сделать того же с лордом Помпусом.
Амелия засмеялась. Только представить себе бедного папу, жена у которого воровка, а дочь – убийца!
– Насколько я помню текст этой вырезки, паша остался в живых, – заметила миссис Харрис. – Какой же тогда в этом прок?
– Да, но яд причинил ему чудовищное расстройство желудка, – возразила Амелия со зловещей усмешкой. – Готова пари держать, что паша переменил свое пренебрежительное отношение к жене после того, как несколько часов терпел сильное расстройство.
– А я готова пари держать, что за это он приказал казнить свою жену, – сухо проговорила миссис Харрис.
Но Амелия слушала ее уже вполуха. А что, если она... Подойдя к двери, она позвала горничную. Как только девушка появилась, Амелия сказала:
– Попросите кухарку положить на поднос пирожные и бисквиты, поставить чайник хорошо заваренного чая и бутылку бренди. Я знаю, папа где-то держит его.
– Б-бренди? – переспросила горничная.
– Это не для меня, а для лорда Помроя. – Девушка молча направилась к двери, но Амелия добавила: – Принесите поднос ко мне, как только он будет готов. Я хочу кое-что прибавить к угощению, прежде чем мы передадим ему поднос. И попросите кухарку поторопиться.
Амелия хотела, чтобы Помрой убрался до того, как приедут ее подруги.
Горничная быстро удалилась, в то время как Амелия направилась к лестнице на верхний этаж, в кладовую, где стоял застекленный шкаф. Миссис Харрис бросилась за ней.
– Амелия, что вы задумали?
– Я намерена избавиться от назойливого лорда Помроя. Вдова прямо-таки простонала:
– Не может быть, чтобы вы...
– А почему бы и нет? – перебила ее Амелия. Подобрав юбки, она взбежала по лестнице; миссис Харрис следовала за ней по пятам. – Это заставит его в следующий раз дважды подумать, прежде чем устраивать стоянку кареты возле моего дома. И по крайней мере избавит нас от его присутствия на нашем чае.
– Вы уверены, что это поможет? – спросила миссис Харрис, когда они добрались до следующего этажа. – Что это не побудит маркиза к более решительному поведению?
