Саймон отчасти ждал его визита с того субботнего вечера, но он был не в настроении выслушивать зятевы нотации.
Однако, враг в лице Дрейкера ему не нужен.
— Да, впустите его. — У него хватило времени лишь отметить, что Раджи всё ещё спит, как вошёл его громила-родственничек.
— Добрый вечер, Фоксмур, — процедил виконт.
— Добрый вечер, Дрейкер.
Саймон мельком взглянул на дворецкого и произнёс:
— Оставь нас, — затем встал и прошёл к приставному столу, чтобы налить себе стакан бренди.
После того, как Дрейкер закрыл дверь за дворецким, Саймон показал ему графин и приподнял бровь.
Когда виконт кивнул, Саймон и ему налил стаканчик, потом подошёл, чтобы вручить его.
— Разве не поздноват вечер для светских визитов?
— Ты отлично знаешь, что это не светский визит.
Если его зятю позволительна прямота, то и ему тоже.
— Ты, верно, не рад был увидеть Луизу со мной в субботу вечером. — Саймон вернулся и сел за рабочий стол.
— Не рад — не то слово, — Дрейкер уселся перед столом. — Но я пообещал Регине, не вмешиваться, — хмурясь, он глотнул бренди. — Конечно, это было до того, как я услышал, что ты навестил мою сестру сегодня. Преподнес ей цветы. После того, как она заверила меня, что у тебя нет к ней романтического интереса.
— Она сказал тебе это? — Саймон с такой силой поставил стакан с бренди, что пролил немного на стол. С сердитым видом он вытер стол салфеткой, что была на подносе от ужина. — Чёртова упрямица…
— Смотри у меня, Фоксмур, ты говоришь о моей сестре.
Саймон спокойно на него взглянул.
— Не говори, что ты никогда не думал так же.
Дрейкер уставился на него, потом едва различимо кивнул.
— Иногда она может быть чуть-чуть капризна.
— Капризна? Так ты это называешь, когда женщина прикидывается, что у неё нет к тебе интереса, а ты прекрасно знаешь… — вспомнив с кем разговаривает, Саймон сменил тон. — Я ухаживаю за твоей сестрой. И сознается она тебе или нет, я весьма ясно ей дал это понять.
Прищурившись, Дрейкер откинулся на спинку стула.
— Возможно, она не очень-то тебе верит.
— Чёрт возьми, сперва я слышу это от неё, а теперь — от тебя, — Саймон взял со стола свой нож и кусок дерева, потом начал со злостью, резкими ударами строгать. — Вы двое — ещё та парочка — подозрительные до чёртиков, неизменно уверенные, что мир настроен вас обмануть.
— Не мир, — сухо произнёс Дрейкер. — Только ты.
Саймон приостановился и мрачно уставился на Дрейкера.
— Я собираюсь жениться на ней, и на сей раз я не нуждаюсь в твоём согласии. Луиза сама прекрасно может принимать решения. Значит, тебе лучше им подчиниться.
— Я ничему не подчинюсь, пока не узнаю твои мотивы.
— Они такие же, как у любого мужчины, который хочет жениться на женщине, — увильнул он от прямого ответа. — Я полагаю, она будет мне хорошей женой, и мне нравится её компания…
— И ты в неё влюблён?
Избегая взгляда Дрейкера, Саймон с удвоенной силой опять принялся строгать. Ему следует солгать, но, обманывая её и её семью, он прошлый раз угодил в беду, и в этот раз он хотел сделать лучше.
— Король однажды заявил, что я не способен на любовь, и, боюсь, вероятно, он прав. Но я действительно чувствую к ней большую привязанность.
— Совсем не убедительно для меня, — прорычал Дрейкер.
— Знаю. Но я пытаюсь быть честным, — герцог перевёл взгляд на Дрейкера. — Думаю, ты этого заслуживаешь.
Дрейкер смутил его спокойным, оценивающим взглядом.
— Может это тебя успокоит, — отложив резьбу по дереву, Саймон вынул что-то из ящика и бросил через стол.
Пока Дрейкер изучал толстую кипу бумаг, на его лице со шрамом проявилось недоверчивое выражение.
— Это брачный контракт.
— Да. Я составил его на прошлой неделе. Как понимаешь, у неё будет щедрое содержание, имущество для наших детей, и…
— Сомневаюсь, что это будет её сильно заботить. Ну, кроме детей, — на удивление Саймону, Дрейкер улыбнулся. — Хотя, наличие брачного контракта, и правда, отправит на покой одно из моих подозрений.
— О?
— Неважно, — он тщательно изучал контракт, потом с самодовольным видом откинулся на спинку. — Ни мало уверен в своих возможностях, а?
— Был до этого утра, — проворчал он, ощущая дружелюбный настрой теперь, когда Дрейкер был во всем сдержан. — Твоя сестра, когда хочет, может быть так холодна, как арктическая зима.
— Это вина Регины. Луиза переняла старую манеру безупречности у твоей сестры, — Дрейкер опустил взгляд на свой бренди. — Должен предупредить тебя, Луиза заявила, что её не привлекает брак, ни с кем.
— Регина так же говорила вплоть до того вечера, когда согласилась выйти за тебя замуж.
— После того, как я её скомпрометировал, — Дрейкер стрельнул в него взглядом. — Надеюсь, ты не планируешь того же.
— Планирую? Нет.
Саймон минуту поразмышлял, прежде чем воодушевлённый честностью добавил:
— Но я не обещаю, что это не случится. Когда дело доходит до Луизы, я, кажется, испытываю затруднения… — Он прервался, когда лицо Дрейкера начало темнеть. — Всё, что могу пообещать — всеми силами этого избежать.
Хотя у Дрейкера всё ещё было мрачное выражение, он ничего не сказал. Он только откинулся на спинку стула и выпил бренди.
Немного погодя, Саймон отважился на замечание.
— Ты не кажешься уж таким расстроенным, как я ожидал, оттого, что я, вероятно, мог бы жениться на Луизе.
Дрейкер повращал бренди в бокале.
— Я не могу расстраиваться из-за того, что, возможно, не произойдет. И, правда… — он вздохнул. — Я обеспокоен её навязчивой идеей с Лондонскими женщинами. Это их благое дело, уверяю тебя. Но, меня не оставляет мысль…
— Что она заслуживает большего.
Дрейкер бросил на него взгляд.
— Точно. Было время, когда я думал, что у меня нет никаких шансов на брак. Это была долгая и одинокая часть моей жизни, которой я бы не пожелал никому, особенно своей сестре.
— Я бы тоже, — Саймон надрезал деревяшку, потом вздохнул. — Послушай, Дрейкер, знаю, у нас были разногласия, и я бы не винил тебя за твое ко мне презрение за то, что я сделал Луизе семь лет назад. Но я уже не тот, что был тогда. — Он встретился взглядом с зятем. — Думаю, я могу быть ей хорошим мужем. И я буду относиться к ней с добротой и уважением, которых она заслуживает.
Встав со стула, Дрейкер опустил пустой стакан.
— Смотри, что делаешь, — он навалился на рабочий стол, его огромные плечи настроились на сражение. — Потому что, если ты обидишь мою сестру, клянусь, я убью тебя, хоть ты и шурин.
