На важно. Политика — грязное дело, и пришло время его жене понять это. И как бы ему не хотелось выступать в роли её учителя в данном случае, выбора у него не оставалось.
Луиза проснулась в Фоксмур-хаусе в третьем часу ночи в спальне мужа, на груди её по-прежнему лежала книга, а от свечи остался лишь огарок. А Саймона не было. Он всё ещё не вернулся из парламента.
Иногда сессии длились допоздна, но не до такого же времени? Даже бедняжка Раджи, которого девушка оставила тут за компанию, заснул у Саймона на подушке.
Стараясь не разбудить обезьянку — и не беспокоиться о том, где мог пропадать её муж — Луиза натянула халат и направилась к лестнице. Спать она теперь никак не могла. А раз встала, значит, может просмотреть побольше писем.
Они с Саймоном почти закончили перебирать корреспонденцию его деда. Поверенный мужа сообщал в записке, что откопал в семейном хранилище шкатулку с письмами его бабки, но Саймон сомневался, что они пригодятся. Он заявил, что его дед никогда бы не позволил своей жене хранить такую опасную вещь. По словам Саймона, лорд Монтит держал жену в крепкой узде. Для Луизы это не было сюрпризом, учитывая, что рассказала Бетси о Монтите и его тактике.
Девушка почувствовала, как у неё снова свело желудок от ярости и ужаса, как в тот раз, когда Бетси поведала ей о бессердечных методах, которыми пользовался дед Саймона, обучая последнего, — «что мужчина должен держать свои порывы при себе». Что женщины — «взаимозаменяемы».
Какой страшный человек. Неудивительно, что Саймон его ненавидел.
Но должна ли она открыть Саймону, что ей известна правда о графе? Нет. Саймон был гордым человеком, и, несомненно, унижен жестокими методами деда. Иначе рассказал бы ей уже, что ему довелось вынести.
Луиза не хотела, чтобы он испытывал стыд. Она хотела исцелить его, показать, что любовь — это не проявление слабости, и не надо её избегать. Похоже, — учитывая, слова Саймона и то, что открыла ей Бетси, — он верил, что не может испытывать любовь. Но девушка этому не верила. Она видела доброту Саймона, его терпимость. Он много чего мог чувствовать, если б только позволил себе.
Только терпение и забота исправят вред, нанесённый его бессердечным дедом. За время работы в Ньюгейте девушка поняла одну вещь — израненные души лучше всего откликаются на доброту и доверие. Женщины в Ньюгейте расцвели потому, что Луиза вместе с миссис Фрай произнесла следующие слова: «Мы верим, у вас всё получится, вы можете исправиться, стать лучше. Мы хотим это видеть».
Луиза и мужу должна показать своё доверие. Она уже сделала первый шаг, отказавшись от тампонов. Пришло время оставить свой страх, чтобы и Саймон мог оставить своё прошлое позади.
Она вошла в кабинет Саймона и на миг замерла. Её муж спал, обмякнув в кресле за столом. Пальто было брошено на кресло, жилет аккуратно сложен на столе, а галстук свисал со сферической подставки.
Улыбка тронула губы девушки. Бедняга Саймон. Должно быть, вернулся домой поздно, нашёл её спящей, и решил поработать над письмами. Обойдя стол, Луиза вытащила из руки мужа одно из писем, которое тот сжимал.
Этого хватило, чтобы разбудить мужчину, ибо он резко вскинул голову.
— Дьявол раздери, что… — он замолк, увидев Луизу, стоящую в ночной сорочке и халате. Странное выражение осторожности промелькнуло на лице мужчины, прежде чем тот бросил взгляд на стол и подобрал другое письмо. — Я… гм… я кое над чем работал, до того как собирался подняться наверх.
Луиза, улыбаясь, забрала у него и это письмо.
— Два часа ночи, дорогой. Полагаю, можно отдохнуть.
— Почему ты ещё не спишь? — поинтересовался Саймон.
Улыбка Луизы дрогнула. Значит, он не находил её спящей. Саймон приехал и прямиком отправился в кабинет. Девушка сглотнула. Подобное поведение для такого мужчины как он, вероятно, необычным не назовешь, правда?
Между тем, раньше он так не поступал. Даже ночью, когда Саймон решал поздно поработать, он сперва поднимался наверх и сообщал ей об этом.
— Мы с Раджи задремали, ожидая тебя, — объяснила Луиза. — Когда я проснулась и заметила, что тебя до сих пор нет дома, я спустилась вниз.
— Не хотел тревожить тебя, — произнес Саймон, затем, видимо, спохватился, и уже добавил более спокойным тоном, — я был в клубе. Ты же знаешь, мужчины так делают. Допоздна остаются в своих клубах. Пьют. Играют в азартные игры.
Однако Луиза не чувствовала запаха спиртного.
Нет. Саймон оттолкнул её. И девушка догадывалась почему: муж, видимо, боялся, что она поймет, как он провёл день. Боялся того, как это может повлиять на её чувства к нему.
Тогда, надо показать Саймону, что ничто не может изменить её чувств к нему.
— Значит, ты был очень занят вечером, да? — весело произнесла Луиза и нагнулась, чтобы взять мужа за руку. — Тем более тебе надо подняться наверх и поспать.
Саймон резко вдохнул и крепко схватил девушку за руку, чтобы сдержать. Когда Луиза посмотрела на него, он встретил её уставшим взглядом, потом прижал её руку к своему паху.
Его плоть мгновенно возбудилась под её пальцами.
— Я нуждаюсь не во сне, — проворчал Саймон.
Он наблюдал за ней почти с лихорадочной напряженностью. Луиза хорошо знала этот голодный взгляд. Он появлялся всякий раз, когда муж был в смятении и возбужден, и являлся неизбежным преддверием стремительного, яростного приступа пылкой близости, которая настигала их обоих и не давала ему заснуть.
Прежде, Луиза никогда не задумывалась над этим, но так происходило оттого, что она не знала о проклятом «воспитании» его деда. Теперь, когда ей всё было известно, девушка размышляла о том, что, может быть, Саймон не осмеливался попросить то, что он по-настоящему хотел. Близости. Любви.
Что, как он, вероятно, полагал, мог получить лишь, уложив её в постель.
«У графа была уйма правил, как вести себя с пареньком, — рассказывала Бетси. — Никогда не разговаривать с ним. А если он обращался к нам, мы должны были сообщать о каждом его слове деду. За все фразы, кроме „делай это, делай то“, ему в конце причиталась порка. Он научился не говорить ничего глупого и сентиментального. Научился ничего не просить, а лишь требовать удовлетворить его желания».
Саймон медленно провёл рукой жены вверх по его растущему от возбуждения естеству.
— Что мне нужно, так удовлетворить вот это.
Свободной рукой мужчина потянул и развязал пояс её халата, затем сорвал одеяние с плеч Луизы, открывая взору её тонкую ночную сорочку.
Соски девушки затвердели от его голодного неистового взгляда. Саймон смахнул со стола письма, потом скомандовал:
— На стол. Давай на стол.
Хотя муж частенько так командовал, но от этого приказа Луиза вздрогнула. Ведь теперь она знала причину. Но на этот раз она даст ему то, что он не в силах попросить.
