— Он не оставил ей выбора. Либо она становилась его любовнице, либо — отправлялась в другой публичный дом. И она испугалась, что если не станет его любовницей, то ей никогда не вырваться из такой жизни.
— Он так угрожал? — На какой-то миг лицо Саймона исказил гнев. Затем он нахмурился. — Нет, не верю. Она бы мне призналась. Дед оставил нас наедине, чтобы мы попрощались. — Уныние в его глазах ранило сердце Луизы. — Я молил её не связываться с ним. Говорил, что сделаю своей любовницей, хотя и знал, что мне это не по карману. Но она сказала…
— Что ты ей безразличен, и она устала с тобой нянчиться. — «Что ей нужен настоящий мужчина в постели». Луиза не могла мучить его, напоминая об этих словах. — Да, я знаю, что она сказала. Знаю, что твой дед не оставил ей выбора. Либо конец вашей зародившейся дружбе, либо ей придётся смотреть, как тебя выпорют. А она была не в силах за этим наблюдать.
Он уставился на Луизу и долго-долго смотрел на неё ошеломлённо-неверящим взглядом. Потом изменился в лице.
— О Господи. Все эти годы, я думал, что она…
— Предала тебя. Притворялась, что ты ей симпатичен, а на самом деле не испытывала таких чувств. Естественно, ты так думал. — Луиза обняла мужа и почувствовала облегчение, когда он её не оттолкнул. — Это было лучше, чем признать правду — что её измена была всего лишь одним из ужасных «уроков» твоего деда.
Саймон зарылся лицом у неё в шее.
— Но это должно было навести меня на мысль, что он на это способен.
— Такая жестокость? Как ты мог вообразить? Да и кто может вообразить, что человек, который о тебе заботится, так ужасно с тобой поступит?
Он весь дрожал и напряг руки, чтобы скрыть дрожь.
— Ты же знаешь, не всё было так ужасно, — возразил он. — По дороге в Лондон и обратно, он учил меня всему, что знал о политике. Он был умным мужчиной, с огромным багажом знаний.
— Очень знающим и очень развращённым. — Луиза погладила Саймона по волосам, удивляясь, как вообще лорд Монтит мог так равнодушно обращаться с её дорогим мужем. — Он и тебя всеми силами пытался развратить. Ты даже не знаешь, как сильно Бетси сожалеет, что была к этому причастна.
Его горький смех разрывал сердце Луизы.
— Она должна была вывести его на чистую воду. Я бы предпочёл порку. К тому времени побои меня совершенно не задевали.
— Знаю, — сказала Луиза, горло саднило от непролитых слёз. — Но она не знала.
— Бетси всегда была мягкосердечной, — выдавил Саймон.
— Может, тебя это утешит — она ненавидела делить постель с твоим дедом. Говорила, он был омерзительным мужчиной. И всегда жалела, что пошла у него на поводу.
Саймон несколько раз глубоко вздохнул, потом быстро высвободился из объятий жены.
— Собственно говоря, она оказала мне большую услугу, — устало произнёс Саймон. — После того случая, я прекратил играть в его игры. Я сказал ему, что мне всё равно, как сильно он меня бьёт, что я буду поступать по-своему, буду ложиться с любой женщиной, которая мне приглянётся, и делать это, когда мне вздумается. Если они будут исчезать, так тому и быть. И так как мне было безразлично, что случиться, а мадам была зла на него, он отпустил поводья. Поездки в бордель закончились.
— Но вред уже был нанесен, — добавила Луиза.
— Можешь и так это называть. — Дрожащей рукой он подобрал рубашку и надел её. — Какими бесчеловечными ни были его методы, они сделали своё дело. Я получил ценный урок.
— Что женщины взаимозаменяемы? — едко спросила Луиза.
— Нет. Что ты. — Ласково потрепав жену за подбородок, он грустно улыбнулся ей. — Если на то пошло, походы в публичный дом научили меня совершенно обратному. Единственным способом, которым я проявлял протест, — до того как Бетси приняла моё предложение, — были попытки возбудить моих компаньонок, даже если они ужасно боялись меня. Я перепробовал всевозможные способы. И обнаружил, что у каждой женщины свои предпочтения. — Улыбка Саймона угасла. — И удовольствие от подобного опыта омрачается тем, что ты платишь за женщину.
— Поэтому ты соблюдал целибат в Индии.
— Да. По этой причине и потому, что крепко-накрепко заучил другой дедов урок. — Он встретил жену уверенным взглядом. — Амбиции — превыше всего. Вот чему он меня научил. Научил не позволять… страсти возобладать над разумом.
«Страсть». Саймон много раз упоминал это слово. Луиза начала размышлять, может, для него оно значило что — то другое?
— А как же любовь? — прошептала она. — Какое место она занимает в твоей маленькой иерархии?
Саймон отпрянул.
— Ей нет места, — произнёс он пустым голосом. — Единственную вещь, которую моему «развращенному» деду удалось выколотить из меня, — это способность любить. Если ты этого до сих пор не поняла, то в будущем поймёшь. Я не способен никого любить.
— Ты сам в это не веришь, — ответила Луиза, удручённая его прямотой. — И я не верю.
— Не веришь? — Саймон напрягся всем телом, каждым мускулом. — А известно ли тебе, Луиза, с кем я сегодня провёл вечер в клубе?
По спине девушки пробежала дрожь от внезапного предчувствия.
— С кем?
— С Сидмутом и Каслри. Мы обсуждали моё будущее в качестве премьер-министра?
— Ты же говорил, что, вероятно, нужен им, чтобы получить этот пост, — осторожно произнесла она.
— К сожалению, они мне нужнее, чем я предполагал, — Луиза никогда не слышала у мужа такого отчуждённого голоса, — потому я… везу тебя утром в поместье в Шропшире.
[50]
Она бы меньше удивилась, отшлёпай он её.
— Не понимаю.
Саймона сжал кулаки, и, казалось, не мог взглянуть на жену.
— Они ясно дали понять, что просто помешают мне стать премьер-министром, если я немедля не прекращу свое «участие» — и участие своей жены — в группе Лондонских женщин.
— Что? Да как они посмели! — Луиза выпрямилась, дрожа от гнева всем телом — от макушки до пят. — У них нет никакого права вмешиваться, даже если ты решишь поддерживать мою группу!
— Я им так и сказал. Они не согласны. Я должен подчиниться — иного выбора мне не оставили.
Луиза впилась взглядом в мужа и почувствовала, что её начинает мутить.
— Значит, ты собираешься вывести меня из игры. Даже если я придерживаюсь условий нашего договора. Даже несмотря на то, что я поменяла кандидата…
— Им плевать на наше проклятое соглашение, чёрт раздери! — с горящим взглядом накинулся он на жену. — И им также плевать, какой у тебя кандидат. Они просто хотят, чтобы ты со своими леди перестала вмешиваться в политику.
