– Я знаю своего сына. Его ничто не остановит, пока долг не будет выплачен. – Марджори окинула Венецию обеспокоенным взглядом. – Твоего отца я тоже знаю. Он не удовлетворится ничем, кроме головы Шотландского Мстителя.
– Я этому не верю. И я не могу понять, почему вы оба так о нем думаете.
– Ты забываешь, что мы с Аласдзром и твои родители когда-то были близкими друзьями. Я прежде очень хорошо знала Квентина, вот почему я не могу понять, отчего он отказывается признать свой долг. Но он сильно изменился за тот последний год перед смертью твоей матери. Он даже приказал, чтобы Лахлана… – Она осеклась. – Это не важно. Вопрос в том, что ты должна убедить мужчин мирно уладить все дела. Это легче будет сделать, если вы с Лахланом поженитесь.
– Лахлан решительно возражает против этой идеи, – холодно сказала Венеция. – И не думайте, что вам удастся заставить его жениться на мне.
– Ты удивишься, когда узнаешь, на что способна решительная мать, когда речь идет о том, чтобы сын обзавелся достойной женой.
Венеция задумчиво посмотрела на свою спутницу:
– Что заставляет вас думать, что я буду ему хорошей женой, если он сам убедил себя в обратном? Вы не видели меня с тех пор, как я была ребенком. Может, я стала ведьмой или вертихвосткой…
– Вертихвостка не проявила бы столько смекалки, пытаясь сбежать от своих похитителей. – Когда Венеция удивленно раскрыла глаза, леди Росс улыбнулась: – Джейми рассказал мне, как ты воевала с Лахланом в пути.
Марджори направила лошадь к широкой дороге, ведущей, как припомнилось Венеции, к Росскрейгу.
– Любая другая юная леди, если бы ее привезли сюда, стала бы вопить от возмущения и жаловаться на моего сына за дурное обращение. Ты же готова защищать его и хочешь все уладить. Этого вполне достаточно, чтобы убедить меня в том, что ты ему подходишь.
Венеция тяжело вздохнула:
– Жаль только, что он думает иначе.
– Он тоже это поймет. – Леди Росс остановила повозку возле дома. – К тому времени как мы с ним разберемся, он поймет.
– Что вы имеете в виду?
– У меня есть план. Но сначала ты должна убедиться, что действительно его хочешь. – С грустью она указала на ветхое здание: – Потому что, выйдя за моего сына, ты получишь вот это.
С тревожно бьющимся сердцем смотрела Венеция на Росскрейг. Сохранившееся в памяти девушки нарядное здание, выстроенное в виде буквы «Г» и всегда свежевыбеленное, раньше представляло собой символ шотландского благополучия, но теперь от него почти ничего не осталось. В трубе недоставало кирпичей, черепица на крыше местами раскололась, а невысокое каменное ограждение, окаймлявшее галерею, с одного конца полностью разрушилось.
Когда дамы вылезли из повозки и вошли в дом, Венеция увидела, что внутри дела обстоят еще хуже. Толстый слой сажи покрывал высокие потолки, а с проржавевших карнизов свисали обрывки прекрасных дамастовых штор. Потертые ковры нуждались в замене, а стены в каждой комнате требовали свежей покраски.
– Лахлан успешно справлялся с крупным ремонтом, пока его не избили. – Леди Росс нахмурилась. – Теперь все работы прекратились, и нам не под силу содержать работников. Все люди заняты лишь тем, что гонят, прячут и перевозят виски, только чтобы обеспечить клан самым необходимым – пищей, одеждой и углем. Я делаю все, что могу, чтобы поддерживать дом в порядке, но кое в чем без мужчины не обойтись. – Она виновато опустила голову. – И я всегда лучше управлялась с разделочным ножом, чем с метелкой и бельем. Знаешь, ведь мой отец был мясником.
– Понимаю. – Венеция заставила себя улыбнуться, хотя состояние некогда блистательного Росскрейга разбило ей сердце, – Вы бы посмотрели на мое рукоделие – у меня все пальцы левые, когда нужно сделать стежок.
– Прости меня за прямоту, но если ты поселишься здесь в качестве жены лэрда, у тебя не будет времени на рукоделие. Как и на многое другое.
Леди Росс выжидающе смотрела на девушку, и Венеция поняла, что это испытание – гораздо более серьезное, чем любое из тех, с которыми мог наброситься на нее Лахлан.
Но эта женщина не знала, что всю свою сознательную жизнь Венеция мечтала о том, как она вернется в Шотландское нагорье и поселится в своем собственном доме. И нескольким разбитым кирпичам и порванным шторам ее не запугать.
Лахлан представлял собой более серьезное препятствие. Способен ли он увидеть в ней кого-то, кроме «дочери Дунканнона»? Да и хочет ли он этого? А если хочет, способен ли он положить конец войне с ее отцом, чтобы соединить свою жизнь с Венецией?
Существовал только один способ выяснить это. Пришло время показать Лахлану Россу, с какой женщиной он имеет дело.
– Ну? – спросила леди Росс. – Что ты об этом думаешь?
– Я думаю, – сказала Венеция, – что нам предстоит большая работа. Итак, что там насчет вашего плана?..
Глава 19
Дорогой кузен, мне жаль, что у вас неприятности. Вы же знаете, я готова помочь, чем только смогу. Я даже обещаю не расспрашивать о подробностях, помимо тех, что вы захотите мне открыть.
Ваш друг Шарлотта.
– Что значит завтрака нет?
Лахлан сердито смотрел на беднягу Росса, дальнего родственника, которого его мать, судя по всему, назначила дворецким в Росскрейге. Лахлан целые сутки сдерживал себя, прежде чем решился прискакать сюда из хижины, чтобы посмотреть, как обстоят дела у Венеции. И вот, полюбуйтесь, какой прием он встретил!
Что случилось с их экономкой? И зачем мать завела дворецкого? Еще один лишний голодный рот. Очевидно, он и съел весь завтрак.
– Кухарка всегда выставляет завтрак на стол к семи, а сейчас только четверть восьмого.
Мужчина пожал плечами:
– Леди поднялись с рассветом и сегодня, и прошлым утром, сэр, и закончили завтракать к шести. Обе работают как одержимые, без отдыха.
Лахлан рассчитывал увидеть Венецию изнывающей от тоски и скуки, но, уж во всяком случае, не за работой.
– Что они делают?
– Точно не знаю. Они только посылают меня время от времени принести им то одно, то другое.
Это звучало крайне подозрительно.
– И где они теперь? – Лахлан снял шляпу и попробовал вручить ее мужчине.
Но дворецкий ее не взял.
– Простите меня, сэр, но они приказали, чтобы их никто не беспокоил, даже вы.
Страшно разозлившись, Лахлан собственноручно повесил шляпу на вешалку.
– Это мой дом, черт бы вас всех побрал! – С перекошенным от злобы лицом он угрожающе навис над своим родственником. – Так что я, черт возьми, вправе беспокоить любого, кого мне захочется! Ну, так где же они?
– В большой гостиной, сэр, – пропищал его новый дворецкий.
