– Где они? – спросил я у Сийнико. – Что вы с ними сделали?
Сийнико был невозмутим.
Он не сказал ни слова и во втором нашем походе по питомнику, когда я вел инспекторов в лабораторию, где работали Автандил и Людмила.
Там было пусто.
Правда, какие-то приборы стояли у стен и на столах. Но ни одного человека…
Еще через полчаса мы собрались на поляне у вертолета.
– Теперь вы убедились? – спросил Сийнико.
– Да, – сказал инспектор-паллиот. – Мы убедились. Что здесь никого нет.
– И вы поняли, что эти люди лгут?
– Нет, – сказал инспектор с муравьиным лицом, – этого мы не поняли, так как у вас была возможность за час увезти отсюда всех обитателей.
– Так ищите! – закричал Сийнико.
– Нет, – сказал высокий человек. – Мы этого делать не будем. Потому что этим мы поставим под реальную угрозу жизнь этих несчастных. Я думаю, что вы их не успели еще убить и скрываете в лесу. Если же мы станем их искать, вы их убьете.
– Так что же мы будем делать? – спросил Сийнико.
– Мы летим обратно на вашу центральную базу.
– А клеветники? – спросил Сийнико.
– Клеветников вы оставите здесь, – сказал паллиот.
– Нет, они должны быть наказаны.
– Мы трактуем сомнения в пользу слабых, – сказал высокий инспектор. – И просим вас дать им шанс.
– Но они опасны для окружающих!
– Тем не менее… Сейчас мы улетим. Все улетим. Кроме этих людей.
Я был столь удручен провалом нашей миссии, что не заметил, как поднялся в воздух вертолет.
Я сел на траву, я ничего не хотел.
– Бежим! – крикнул Сенечка.
– Куда?
– Конечно, бежим, – сказала Ирка. – Ведь Сийнико сообщит милиции, тем, кто увел из питомника всех людей. Нас догонят и убьют. И никакие инспектора за нас не заступятся…
Мы побежали.
Мы бежали, разумеется, в сторону деревни и болота, где жил отец Николай. Мы все время оглядывались, ожидая погони, и в результате чуть не наткнулись на пропавший питомник.
Их согнали в мелкий густой осинник в ложбину. Они сидели, прижавшись друг к дружке; охраняли их не только милиционеры, но и люди в белых халатах – воспитатели, ученые и повара. Они так старались, они так боялись, что в лесу малыши могут разбежаться, что нас и не заметили, хотя мы подошли к ним на пятьдесят шагов.
– Вот бы позвать инспекторов, – сказал я.
– Не старайся – они улетели, – сказала Ирка.
– Тим, – просил меня Сенечка, – я тебя очень люблю, пожалуйста, давай их освободим. Ты видишь Леонору? Ну посмотри, Тимочка!
– Помолчи, – приказала Ирка. – Неужели ты думаешь, что мы не освободим их?
– А когда? – спросил мальчик.
– Это зависит от всех нас, в том числе от тебя, – сказал молчавший до того ползун.
Мы отошли от лощины, в которой от холода и страха дрожали любимцы. Пора было идти дальше, к отцу Николаю, но мы медлили.
Как будто не могли решить – идти дальше или совершить безумство и напасть на охрану.
Но судьба распорядилась иначе. Вдруг милиционеры и лаборанты зашевелились – они получили сигнал. Они стали поднимать малышей и погнали их, кружась вокруг, как сторожевые собаки, обратно в питомник.
Мы продолжили путь к болоту.
Я еле брел от усталости и тоски. Тоска овладела мной настолько, что колени были слабыми, и меня шатало.
Я вновь переживал в памяти события сегодняшнего дня, ища в них ошибку. Где мы поступили неправильно? Почему мы не смогли ни в чем убедить инспекторов? И что будет теперь? Ведь спонсоры отомстят нам и другим людям.
Ползун двигался с той же скоростью, что и я, подтягивая хвост и высоко горбя спину. Он заговорил, и я вздрогнул, потому что голос донесся снизу, от самой земли.
– Тебе кажется, мой друг, – говорил он, – что все плохо. Что мы зря лезли на эту башню и зря погиб Густав.
– Ты подслушал мои мысли.
– Это нетрудно было сделать, от тебя на сто метров печаль распространяется, – сказала Ирка, которая без устали шла впереди.
– Ничего страшного, – продолжал ползун. – Инспектора все выслушали и сделали свои выводы.
– Выводы – улететь к себе и оставить нас на произвол судьбы!
– А что они могли еще сделать? – спросила, не оборачиваясь, Ирка.
– Они… они должны были остаться и вместе с нами искать любимцев в питомнике, – настаивал Сенечка.
– Пока они бы их искали, всех любимцев удушили бы газом, – сказал ползун. – Я попросил инспекторов не принимать мер.
– Ты?
– И я попросил их улететь, не сделав никаких выводов и оставив спонсоров в растерянности. Освобождение Земли – дело многих лет. Делать это должны сами люди. Кому нужны послушные рабы спонсоров?
– Мы – рабы?
– Да, – сказал ползун. – Люди – рабы и в большинстве случаев – добровольные рабы.
Я хотел огрызнуться, выругаться, но раньше заговорила Ирка:
– Я довольна тем, как все произошло. Я боялась, что инспектора слишком близко к сердцу примут обман.
– И тогда что? – спросил я.
– Тогда? Сначала бы произошла катастрофа с кораблем инспекторов. И они бы не вернулись.
– Кто посмеет?
– Очень высока ставка… Теперь же Федерация предупреждена. Спонсоры потеряли доверие. Они сейчас будут куда осторожнее.
– Ты думаешь, Маркиза улетит к ним? – спросил я.
– Разумеется, – сказала Ирка. – Спонсоры не будут рисковать.
– Ты ей завидуешь?
Ирка широко открыла рот, чтобы я видел дыру – выбитые зубы.
– Не хороша? – спросила она зло.
– Когда как, – ответил я.
Когда она сердилась, шрам разрезающий бровь и щеку, краснел.
Ирка отвернулась и поспешила вперед. Сенечка бежал рядом с ней и рассказывал что-то веселое. Потом Ирка засмеялась и взяла его за руку.
Через два часа мы достигли землянки отца Николая. Он обрадовался нам и накормил грибным супом.
Мы намеревались все вместе с утра идти дальше. Ирка знала, куда.
До рассвета я проснулся. Меня трясло от холода. Я пытался закутаться в одеяло, но озноб не проходил. А к утру поднялся жар. У меня была сильная лихорадка.
Я пропустил три или четыре дня моей жизни. Я помню лишь то, как возле меня ходили и сидели люди, которых я знал, но не мог вспомнить их имен. Мне хотелось пить. Мне казалось, что пришли милиционеры, чтобы нас увести в питомник и сделать нам жабры. Кто-то стрелял из пулемета, а потом выяснилось, что началась гроза.
