И тут все встало на свои места. Как же она могла забыть о письмах, пришедших несколько месяцев назад, в которых лорд Кент приглашал отца в Лондон и обещал даже оплатить все дорожные расходы! Правда, в письмах о Генделе не упоминалось. Она отвечала ему, что эта поездка невозможна, у викария нет времени на путешествие в Лондон. Еще она писала о том, что он не хотел бы открыто признавать свое авторство, поскольку негоже священнослужителю писать церковную музыку за деньги.
Ответ ее можно было счесть простой отговоркой, но, когда после нескольких следующих писем лорд Кент оставил эту тему, Корделия решила, что ей удалось разубедить его. В последних письмах о поездке не упоминалось.
Знай она, чем объясняется его стремление доставить викария в Лондон, она бы поняла, что он так легко не отступится. Ведь наградой его упорству были бы сочинения самого Генделя.
Силы небесные, что же делать? Ей льстило то, что настоящий композитор ищет с ней встречи, хочет с ней побеседовать, но это было абсолютно невозможно.
Начать с того, что лорд Кент хотел представить Генделю не ее, а ее отца. И, признайся Корделия, что музыку писала она, ее лорд Кент не захотел бы знакомить с Генделем. В своих письмах он неоднократно утверждал, что женщинам не дано сочинять музыку. Более того, когда она попробовала просить его о том, чтобы он ознакомился с хоралом, написанным дочерью викария, он ответил вежливым отказом, сославшись на то, что женщинам надлежит вести домашние дела. И, скажи она правду, он бы ей ни за что не поверил и с Генделем она бы никогда не познакомилась.
Да и Гендель, по-видимому, придерживался тех же взглядов. Она легко могла представить себе, как он повел бы себя, если бы ей было дозволено с ним увидеться. Просто-напросто высмеял бы. Более того, она бы выставила и себя, и отца в дурацком свете перед издателем, и это положило бы конец ее занятиям сочинительством, без которого она уже не мыслила своей жизни.
Герцог вновь прервал ее размышления.
– Теперь, надеюсь, вам понятно, почему мне надо переговорить с вашим отцом лично.
– Вы приехали, чтобы пригласить его на встречу с Генделем, – тихо сказала Корделия.
– Вот именно. Мой брат не будет разглашать имени вашего отца без его на то согласия. Я надеюсь это согласие получить и отвезти викария в Лондон. И, если это возможно, я хотел бы отправиться немедленно.
Она сжала руки и стала ходить взад-вперед по крохотной гостиной.
– Но это невозможно!
– Что невозможно? Отправиться в путь немедленно? Или встретиться с вашим отцом? Не понимаю, почему моя просьба…
– Невозможна встреча моего отца с Генделем. – Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Нельзя выказывать своего волнения. – Я… мне… Отец все объяснил в своих письмах. – Корделия обернулась к лорду Веверли, стараясь изо всех сил держаться с достоинством, которого ей так не хватало, ведь сердце ее страдало от того, что приходилось отказываться от такой исключительной возможности. – Вам следует объяснить лорду Кенту, что автор хоралов путешествовать не может и, кроме того, желает сохранить инкогнито. – Она старалась говорить твердо. – Сообщите ему, что это невозможно.
Он смотрел на нее так решительно, как смотрит человек, не привыкший мириться с поражением.
– Поверьте, мисс Шалстоун, отказ тоже невозможен. Не будь у меня на то веских причин, я не отправился бы в такую даль лишь для того, чтобы повидаться с викарием, в котором проснулся композиторский талант. – Он расправил плечи и стоял перед ней во всем блеске собственного достоинства – герцог с головы до ног. – Потом, немного поколебавшись, продолжил со вздохом: – Издательство Ричарда может закрыться со дня на день.
Сказал он это не для того, чтобы поразить ее, но преуспел в этом. Она отступила на шаг назад, прижала руки к груди.
– Что вы имеете в виду?
Он отвернулся, видно было, как трудно ему говорить об этом с посторонним человеком.
– Дело в том, что издательство все в долгах.
Она вспомнила дружеские письма лорда Кента, с сочувствием спросила:
– И как же он это выдерживает?
– Как выдерживает? – Лорд Веверли горько рассмеялся. – Не спит, не ест, бродит по дому как привидение. Вот и все.
Корделия взглянула на его застывшее лицо, и ее захлестнула волна жалости.
– Когда дела пошли совсем плохо, одна из сестер вызвала меня, надеясь, что я смогу чем-то помочь. Я решил, что она преувеличивает сложность положения, но, поскольку мне так и так надо было приехать в Англию… Когда я его увидел, собственным глазам не поверил. Он на грани истощения. Кредиторы его осаждают, от меня он денег принять не желает, положение почти безвыходное.
– Мне очень жаль. – Пустые слова, но что еще она могла сказать?
Но он не обратил на ее реплику никакого вни-мания.
– Беда в том, что Ричард слаб здоровьем. В детстве он перенес тяжелую болезнь, теперь едва ходит. В наследство от отца ему досталось издательство, дело пошло, и это было для него настоящим спасением. Работа отвлекала его от ненужных и бесполезных мыслей. Теперь ему не за что зацепиться. Когда мы уговариваем его заняться собой, он отвечает, что потерял цель в жизни. – Он бросил на нее полный боли и обиды взгляд. – Потерял цель в жизни! А три сестры, которые во всем на него полагаются!
– Но я не понимаю, чем может помочь приезд моего отца. То есть, если ему необходимы деньги…
– Дело здесь не только в деньгах, иначе я смог бы его выручить. – Лорд Веверли отвел глаза. – Год назад он напечатал некое сочинение, которое, как потом выяснилось, было украдено у композитора, имеющего достаточно сильных покровителей. И этот человек публично обвинил Ричарда, поэтому теперь репутация его как издателя безнадежно испорчена. Ни один музыкант не станет покупать издаваемые им сочинения, поскольку ему нельзя доверять, а приличные композиторы не будут с ним работать, потому что его издания не покупают. И из этого порочного круга он не может вырваться.
– Но я уверена, что, если он объяснит…
– Он объяснял. Всем, кто соглашался его слушать. Никто ему не поверил. – Лорд Веверли тяжело вздохнул и продолжал: – По правде говоря, я рассказал вам про Генделя не все. Гендель заговорил об этой встрече лишь тогда, когда Ричард обратился к нему за помощью в надежде на то, что, если ему удастся убедить Генделя в своей невиновности, он поддержит издательство. И Гендель действительно ему посочувствовал. Вот тогда-то он и заговорил об изданных Ричардом сочинениях вашего отца.
Он бросил на Корделию загадочный взгляд и заговорил дальше.
– Но, поскольку ваш отец настаивал на том, чтобы его произведения публиковались анонимно, Гендель хотел знать, кто их автор. Подозрительность его объяснялась тем, что у Ричарда уже сложилась репутация издателя, выпускающего ворованные сочинения. Гендель согласился поддержать Ричарда и даже отдать ему свою ораторию при условии, что его познакомят с композитором, «написавшим эти великолепные хоралы», дабы он лично убедился в его авторстве. Вот почему приезд вашего отца в Лондон так необходим.
