Глава четырнадцатая
ГРЯЗНОЕ ВЕЧЕРНЕЕ ПЛАТЬЕ
На Унтер-ден-Линден перед зданием Оперы директор Погге выскочил из такси и опрометью ринулся в театр. Его супруга сидела в ложе, и прищурив глаза, слушала музыку. Давали «Богему», а это дивная опера. Музыка звучит так, словно дождем сыпятся вкуснейшие в мире конфеты. Партию Рудольфа пел страшно знаменитый тенор, и билеты в ложу стоили бешеных денег. На деньги, уплаченные за два билета, Антон с матерью могли бы прожить целых две недели.
Господин Погге ворвался в ложу. Его жена удивленно раскрыла глаза и глянула на него с истинным возмущением. Он подошел сзади к ее креслу и, вцепившись ей в плечо, пошептал:
– Немедленно выйди!
Она сочла подобное обращение с собой попросту нестерпимым и гневно повернулась к нему. Он стоял в полутьме ложи, мокрый насквозь, в пальто с поднятым воротником и не смотрел на нее.
Она никогда не испытывала особого уважения к мужу, ибо он был слишком добр к ней. Но сейчас она вдруг преисполнилась уважения, а заодно и страха.
– Как это надо понимать? – спросила она.
– Сию же минуту выйди из ложи! – приказал он. И поскольку она все еще медлила, он буквально сорвал ее с кресла и потащил вон из ложи. Ей это показалось чем-то невероятным, но возражать она уже не посмела.
В гардеробе он швырнул ей накидку и затопал ногами от ярости, когда она подошла к зеркалу, так и этак поправляя свою серебряную шляпку. Наконец, он выволок ее из театра. Холлака, шофера, конечно же, не было. Он должен был заехать за ними только к концу спектакля. Господин Погге не отпускал руку жены и тащил ее за собой по лужам. Больше всего на свете ей хотелось разреветься. На углу стояли такси. Он запихал ее в первую машину, сказал шоферу, куда ехать, и сам влез вслед за нею, умудрившись при этом сесть на ее шелковую накидку. Но она даже не решилась сказать ему об этом.
Машина шла очень быстро. Он сидел рядом с женой и нервно шаркал ногами. Вид у него был отсутствующий.
– Боже, мои туфельки! Ботики я забыла в гардеробе.
Он ничего не ответил, глядя перед собой. И как этой особе взбрело в голову ночью, в лохмотьях, притворившись слепой, отправиться с его дочерью просить подаяние? Или эта фройляйн Андахт в дым сумасшедшая?
– Вот мразь! – вырвалось у него.
– Кто? – спросила его жена.
Он молчал.
– Что это все означает? – осведомилась она. – Я сижу в театре, ты являешься, тащишь меня на улицу, под дождь, а спектакль, между прочим, был просто великолепный. И билеты такие дорогие!
– Тихо! – ответил он, глядя в окно.
Возле «Комише Опер» машина остановилась. Они вышли. Фрау Погге в отчаянии взглянула на свои окончательно промокшие туфельки. И как это ее угораздило забыть ботики в гардеробе! Утром надо будет обязательно послать за ними фройляйн Андахт.
– Смотри! – прошептал ее муж, указывая в сторону моста Вейдендамм.
Она увидела вереницы машин, полицейского, велосипедистов, нищенку с ребенком, продавца газет под зонтиком. Мимо проехал автобус номер пять. Она пожала плечами.
Он схватил ее за руку и осторожно повел к мосту.
– Обрати внимание на нищенку с ребенком! – шепотом приказал он ей.
Она пригляделась. Маленькая девочка делала книксен, протягивала прохожим спички, а они давали ей деньги. И вдруг она испуганно взглянула на мужа и спросила:
– Кнопка?
Они подошли еще ближе.
– Кнопка! – выдохнула фрау Погге, не веря своим глазам.
– Мамочка такая молодая, а уже совсем ослепла, – как раз проговорила девочка.
Это и впрямь была Кнопка!
Тут уж фрау Погге со всех ног кинулась к продрогшему ребенку, упала на колени посреди залитого дождем грязного тротуара и обняла дочку.
– Девочка моя! – вскричала она вне себя.
Кнопка перепугалась до смерти. Вот незадача-то! Мама, да еще в этом платье, здесь, сейчас, это же просто скандал! Прохожие остановились, решив, что тут снимается кино. Директор Погге сорвал темные очки с глаз слепой нищенки.
– Фройляйн Андахт! – в ужасе воскликнула фрау Погге.
Андахт смертельно побледнела и в полнейшей растерянности закрыла лицо руками. Подошел полицейский.
– Господин вахмистр! – закричал директор Погге. – Немедленно арестуйте эту особу! Это наша гувернантка! Оказалось, что когда нас нет дома, она ходит сюда попрошайничать и берет с собой нашего ребенка!
Полицейский вытащил записную книжку. Продавец газет под зонтом залился смехом.
– Только не в тюрьму! – взвизгнула фройляйн Андахт, – только не в тюрьму!
Одним прыжком она прорвалась сквозь толпу и как безумная помчалась прочь.
Господин Погге хотел было кинуться вдогонку.
– Пусть себе удирает! – сказал какой-то старик.
Фрау Погге, поднявшись с колен, маленьким кружевным платочком пыталась очистить грязь с шелкового платья. Оно было в ужасающем виде!
В этот момент с другой стороны моста примчался Антон.
– Что тут происходит? – спросил он, положив руку на плечо Кнопки.
– Родители меня застукали, – тихонько сказала Кнопка, – а Андахт дала деру. Это даже к лучшему.
– Тебе влетит? – спросил он обеспокоенно.
– Это еще неизвестно, – пожала плечами Кнопка.
– Помощь нужна? – спросил мальчик.
– Да, – сказала она, – не уходи, мне с тобой спокойнее.
Господин Погге тем временем говорил с полицейским. Жена его все еще возилась со своим платьем. Оно ведь такое дорогое! Люди, собравшиеся вокруг, стали расходиться. Тут фрау Погге подняла глаза от платья и увидела, что ее дочка беседует с каким-то чужим мальчишкой. Она буквально рванула ее к себе.
– Сию минуту иди ко мне! – закричала она, – что за манера вязаться со всяким попрошайкой!
– Ну, это уже слишком! – возмутился Антон. – Я, между прочим, ничем не хуже вас! Чтоб вы знали! И если бы вы, совершенно случайно, не были матерью моей подруги, я бы и вовсе не стал с вами разговаривать! Понятно?
Господин Погге прислушался и подошел поближе.
– Это мой лучший друг, – сказала Кнопка, хватая отца за рукав. – Его зовут Антон и он отличный парень.
– Вот как? – весело проговорил он.
– Отличный парень, это может и чересчур, – скромно сказал Антон, – но обзывать себя я не позволю.
– Моя жена ничего дурного не имела в виду, – вступился за нее директор Погге.
