«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — «Рижская», — объявил машинист, и поезд тронулся.
Друзья прислонились к дверям с давно уже не остроумной, подстертой надписью «НЕ П ИС О ТЬСЯ» и стали высматривать красную куртку.
Орангутан стоял спиной к ним и по-прежнему занимался своими ногтями.
— Нервничает, — заметил Володька.
Петька лишь кивнул. Об Орангутане ему почему-то не думалось. Он никак не мог отделаться от воспоминаний об огромных фиолетовых глазах Ларисы. Минуты две он стойко пытался размышлять о чем-нибудь другом, но потом сдался.
«Врюхался ты, Петька, — признался он сам себе. — Сохнешь по ней, как банан в пустыне Калахари по дождю».
Поезд промчался до станции «Проспект Мира», и Орангутан вышел из вагона.
Друзья, занятые своими мыслями, чуть его не проворонили, но, спохватившись в последний момент, успели выскочить на перрон.
Орангутан сделал еще одну пересадку — на «Курской» — и вышел из метро на «Бауманской». Потом, не оглядываясь, двинулся вдоль по улице.
Следить за ним стало гораздо труднее. Друзьям то и дело приходилось нырять в подворотни и в скверы, когда Орангутан, словно что-то разыскивая, начинал вертеть головой
по сторонам.
Наконец Орангутан свернул во дворы и закружил по ним, как собака, потерявшая след. Вскоре он наткнулся на заброшенную пятиэтажку, из которой уже давно выселили жильцов, но за капитальный ремонт так и не принялись. Оглядевшись, Орангутан выбил ногой доску из забора и проскользнул к дому.
Петька и Володька, не зная, что предпринять дальше, спрятались за пивным ларьком. Существовала очень даже большая вероятность, что Орангутан сейчас наблюдает за улицей сквозь щели в заборе, чтобы проверить — нет ли за ним хвоста.
Хрусталев мотнул головой, и Петька понял его без слов — тот предлагал обойти дом с другой стороны. Парни минули два двора и уткнулись в ограждение детского сада, который примыкал к пустому дому. В песочницах и павильонах копошились дети, но воспитательниц рядом видно не было, и Петька решил рискнуть.
Друзья легко перемахнули забор и увидели в кустах какого-то малыша, потрошившего автомобильчик на батарейках. Тот от неожиданности хотел было закричать, но Петька вовремя его прервал:
— Тихо ты! Преступника нам спугнешь! Есть тут проход в соседний двор?
Мальчишка секунду посомневался — уж очень ему не хотелось открывать свою тайну, но в конце концов желание похвастаться победило. Он мотнул Петьке и Володьке головой и через кусты провел их к месту, где месяц назад распутал проволоку в сетке ограждения.
— Спасибо! — пожал ему руку Петька. — Только никому!
Мальчишка кивнул. Теперь у него было сразу две тайны, что, безусловно, предпочтительнее, чем одна.
Володька осторожно, чтобы не разорвать куртку, пролез в дыру. Вскоре и Петька оказался в замусоренном дворе покинутого дома. Вход внутрь, проделанный бомжами, они нашли сразу — подвальное оконце рядом с заколоченным подъездом было выбито вместе с рамой.
Стараясь не шуметь, парни проникли в подвал и остановились, пытаясь разглядеть в кромешной темноте хоть что-то. Казалось, что прошел едва ли не час, пока вокруг прорезались очертания предметов и стали видны ступеньки лестницы, ведущей на первый этаж.
Скользя рукой вдоль холодной проплесневелой стены, Петька двинулся вперед. Наверху вдруг резко скрипнула дверь, Петька вздрогнул и чуть не рванул из подвала, но его вовремя схватил за руку Володька.
— Ветер, — шепнул Володька. — А тебе к доктору надо, нервы лечить.
— Да шел бы ты на такси работать, — огрызнулся Петька.
Словесную баталию прервал звук чьих-то шагов.
Друзья замерли на месте.
Наверху некто принялся таскать с места на место какие-то предметы.
Петька на четвереньках прополз вперед и выглянул на лестничную клетку первого этажа. Там никого не было.
Зато еще выше — на втором — послышался скрип открывающейся ржавой дверцы.
Друзья переглянулись и, ступенька за ступенькой, стали подниматься по лестнице. Орангутан — или тот человек, что орудовал на втором этаже, — затих. Потом снова тишину нарушили звуки непонятного происхождения — будто кто-то пытался отскрести с железки краску.
Петька, задрав голову, чтобы первым увидеть Орангутана и успеть спрятаться, шагнул вперед. Но под ногой у него оказалась перегоревшая лампочка, она вывернулась из-под ноги, упала вниз и, хлопнув, разбилась.
Наверху загремели падающие коробки, зашаркали ноги, грохнула рама окна, и тут же все затихло.
Петька и Володька стояли на лестнице ни живы ни мертвы. Через минуту они сообразили, что Орангутан (если это был он) сбежал.
Как можно более тихо они поднялись на второй этаж.
Петька показал пальцем на приоткрытое окошечко разводки телефонных проводов под потолком. Володька решил посмотреть на него поближе и поставил рухнувшие коробки друг на друга.
— Темное дело, — отрапортовал он сверху. — Тут два телефонных провода зачищены, оголены. Такое ощущение, что этот Некто хотел или отрезать их, или подсоединить что-то.
Друзья поднялись на лестничную площадку между вторым и третьим этажом. Отсюда, через окно, бежал неизвестный.
— Надо же как сиганул — без раздумий, — хмыкнул Петька. — Сильно, видать, испугался.
— Еще бы, — приоткрыл раму с разбитым пыльным стеклом Володька. — Лампочка твоя долбанула так, будто из пистолета шарахнули. Жаль, ты ее не заметил, а то бы мы точно знали: Орангутан здесь орудовал — или нет.
— Смотри-ка, — перегнулся через подоконник Петька. — А от него внизу след остался. Видишь — вон там, на песке.
Действительно, как ни торопился незнакомец выпрыгнуть из окна, он инстинктивно выбрал для приземления самое безопасное место. Один след на куче песка был смазан, зато второй отпечатался достаточно четко.
Друзья через подвал выбрались на улицу и подошли к точке десантирования неизвестного.
— Размер обуви не меньше сорок третьего, — констатировал Хрусталев, рассматривая след.
— Ну и что нам это дает? С таким размером пол-Москвы ходит…
— Тут еще кое-что есть, — наклонился Володька над песком. — Видишь, третий от пятки рубчик в виде буквы «V» на подошве поврежден. Наверное, этот парень когда-то на битую бутылку наступил.
— С чего ты решил, что это парень?
— А ты где видел девку с таким размером ноги? Разве что тут статуя Колхозницы бегала…
На следующий день начались неприятности.
Тортилла, конечно же, ничего не забыла.
Как только прозвучал звонок на урок и шум в классе затих, она вынула из портфельчика печально знаменитую «записнуху» болотного цвета и принялась неторопливо ее листать.
