Глава 10
Гарднер решается
— О Боже! — с таким возгласом Гарднер рухнул на еще сырую
землю, ощутив тоскливую тяжесть в желудке. — О Боже! — повторил он слабым
голосом. Это было все, на что сейчас оказался способен.
Они находились на краю вырытой Андерсон ямы. Бобби
постаралась на славу: сейчас яма была двести футов длиной и не менее двадцати
глубиной. Из нее, напоминая гигантское стальное блюдце, выглядывал
металлический корпус корабля.
— О Боже! — в третий раз возгласил Гарднер. — Ты только
посмотри на эту штуку!
— Я достаточно смотрела на нее, — на губах Бобби блуждала
слабая улыбка. — Вот уже неделю я смотрю на нее. И это помогает решить
множество проблем, Гард.
Взгляд Андерсон нельзя было назвать просто отсутствующим.
Глаза ее напоминали пустые окна.
— Что ты имеешь в виду? — ошеломлено спросил Гард.
— А? — Андерсон встрепенулась, будто проснувшись.
— Что ты имеешь в виду?
— Тебя, Гард. И меня. Но я думаю… думаю, что в основном
тебя. Подойди поближе и посмотри сам.
Андерсон быстро спустилась в яму, но вдруг обнаружила, что
Гард не идет за нею. Она оглянулась и увидела Гарда, застывшего на краю ямы.
— Эта штука не укусит тебя, — заметила Андерсон.
— Да? А что же она со мной сделает, Бобби?
— Ничего! Они мертвы! Когда-то твои призраки были вполне
реальными, но они давно умерли, а этот корабль находится здесь не менее
пятидесяти миллионов лет. Он врос в землю! Он никогда не сможет сдвинуться с
места! Тебе нечего бояться.
— Ты не пыталась проникнуть внутрь? — Гарднер не двигался с
места.
— Нет. Вход — я чувствую, что он здесь есть, — все еще
находится под землей. Но это не имеет никакого значения. Они мертвы. Гард.
Мертвы.
— Они мертвы, ты не пыталась проникнуть внутрь корабля, но
ты изобретаешь всякую всячину не хуже Эдисона и при этом способна читать мысли.
Поэтому я повторяю: что эта штука собирается сделать со мной?
И тут она произнесла свою самую большую ложь. Она сказала:
— Ничего, чего бы ты не хотел.
После этого она направилась к кораблю, не обращая больше
внимания на Гарднера.
Помедлив немного, Гарднер последовал ее примеру.
Да, теперь он отчетливо видел, что это корабль. Летающая
тарелка. Летающее блюдце. О, как много всякой ерунды прочел он в свое время о
летающих тарелках! В статьях, исследованиях и художественных произведениях было
все: от полного их отрицания до воспевания попыток контакта с другими
цивилизациями.
И вот он видит чудо своими собственными глазами. Прошли
века, но для предмета в земле они пролетели, как миг.
Он повернулся к Андерсон.
— Оно настоящее? — Во взгляде его читалась мольба.
— Настоящее. Коснись его рукой. — Она постучала пальцем по
корпусу. Раздался глухой звук. Гарднер было протянул руку, но тут же отдернул
ее.
На лице Андерсон тенью мелькнуло раздражение.
— Говорю тебе, Гард: никто тебя не укусит.
— И никто не причинит мне никакого вреда?
— Абсолютно.
Он верил и не верил.
Скажи, Бобби, а тебе хотелось работать до полного
изнеможения? Тебе хотелось похудеть настолько, чтобы напоминать дистрофика? Как
ты думаешь, ты в состоянии принимать решения или чья-то рука направляет тебя?
Почему ты солгала насчет Питера? Почему в этом лесу не слышно пения птиц?
— Давай же, — нетерпеливо прервала его размышления Бобби. —
Нам еще предстоит поговорить и подумать об этом, а сейчас коснись его…
— Ты так настаиваешь, как будто это имеет для тебя огромное
значение.
Она сердито топнула ногой.
— Хорошо, — сдался Гард. — Хорошо, Бобби.
Он осторожно, как когда-то Бобби в первый раз, дотронулся до
гладкой металлической поверхности. Бобби замерла в напряженном ожидании: что же
произойдет?
Произошло одновременно несколько событий.
Во-первых, в руке Гарднера возникло ощущение вибрации — возникло
и пропало. Как только оно пропало, в голове Гарднера зазвучала музыка, такая
громкая, что напоминала скорее крики, а не музыку. Как будто в нем был
стереоусилитель и кто-то включил его.
Он открыл рот, чтобы сказать что-то… но тут все исчезло. Странно:
песню, которая только что звучала в его голове, Гард знал еще со школьной
скамьи. Итак, вибрация… музыка… Все это продолжалось не более двенадцати
секунд. А потом из его носа хлынула кровь.
Гарднер боковым зрением заметил, что Андерсон отступила назад,
заломив руки в инстинктивно-оборонительном жесте. Теперь в глазах ее были
только страх и боль.
И наконец у него совершенно перестала болеть голова.
Если бы только не хлеставшая из носа кровь!
— Вот, возьми скорее! Боже, Гард, что с тобой?
— Все будет хорошо, — он взял протянутый ею носовой платок,
зажал им нос и запрокинул голову назад. Во рту ощущался соленый вкус крови.
— Бывало и похуже…
Правда, подумал он, обычно кровотечение у него заканчивалось
скорее.
— Гард, поверь, я не предполагала, что может случиться
что-нибудь в этом роде. Ты веришь мне?
— Конечно. — Гард не знал, чего именно ожидала Бобби… но
верил, что явно не этого. — Ты слышала музыку?
— Не очень отчетливо. Я слышала ее эхо из твоей головы.
— Ты и это можешь?
— Да, — смущенно улыбнулась Бобби. — Когда рядом есть люди,
я могу…
— Но это невозможно! — говоря это, Гарднер убрал платок от
лица и рассматривал его. Кровотечение почти прекратилось.
— Это возможно и необходимо, — сердито возразила Андерсон. —
Если я не буду способна на это, то мне никогда не удастся покинуть этот чертов
дом. И не спрашивай меня, я все равно не сумею всего тебе объяснить. Давай
лучше вернемся домой.
В моей голове тарелка, Бобби. — Он почти был готов
произнести это вслух, но по некоторым соображениям не решился. — И эта тарелка
удерживает тебя. Я не знаю, откуда это мне известно, но это так, и я уверен в
этом.
