— Да, уже можно. Я бы хотел (выпить) чашечку кофе.
— И ты ее получишь. Пошли.
Бобби ощущала странную раздвоенность. С одной стороны, она
испытывала к Гарду самые теплые чувства, ей хотелось заботиться о нем, как и в
прежние времена. С другой стороны, она очень пристально наблюдала за каждым его
шагом. Испытующе. Вопросительно. За каждым.
Конечно, ей хотелось, чтобы Гард был с нею. Ей казалось, что
с ним ее проблемы разрешатся быстрее. Гарднер присоединится к ее раскопкам, и
ей не придется больше заниматься этим одной. Он был прав насчет одного момента:
если она и дальше будет делать это сама, то скоро упадет замертво. Но пока он
никак не помог ей. Возможно, причиной было это проклятое кровотечение.
Он никогда не прикоснется к кораблю, если из-за этого у него
носом опять пойдет кровь. Он не прикоснется к кораблю и тем более не войдет
вовнутрь.
Но, может быть, кровотечение — случайность? Кроме того,
Питер никогда не прикасался к металлу. Питер не хотел даже находиться рядом с
ним, но его глаз… и внезапное омоложение…
Это не одно и то же. Он — человек, а не престарелый бигль. И
заметь, Бобби, что, кроме кровотечения из носа и музыки в ушах, больше никаких
перемен не произошло.
Никаких очевидных перемен.
Стальная тарелка в его черепе?
Возможно… но какая разница?
Бобби не знала. Зато она знала, что корабль, безусловно,
представляет собой какую-то силу, сгусток энергии, ощутимый даже через обшивку
корпуса… и она знала, что радиус его действия расширяется с каждым выкопанным
ею футом, с каждым дюймом. Вот и на Гарда подействовало. Но потом оно… — что?
Потом энергия исчезла.
Так что же мне делать?
Она не знала, но понимала, что это неважно.
Они подскажут ей.
Когда придет время, они обязательно подскажут ей.
Если бы только она могла прочесть его целиком!
Внутренний голос подсказывал: Дай ему выпить. Он опьянеет, и
ты без труда сможешь прочесть его. Тогда ты до конца поймешь его.
Они подошли к трактору, который вовсе не летал, а ездил по
земле, как ему и было положено, но при этом мотор его работал бесшумно, а за
штурвалом никого не было. Андерсон, как ни в чем не бывало, села за руль,
пригласила Гарднера к ней присоединиться, и они поехали по направлению к дому.
В саду она поставила трактор на прежнее место.
Гарднер взглянул на постепенно затягивающееся тучами небо.
— Ты бы лучше поставила его в сарай, Бобби! — сказал он.
— Все будет хорошо, — коротко ответила она, положила в
карман ключ и направилась к дому. Гарднер оглянулся на сарай, сделал шаг за ней
и внезапно оглянулся еще раз. У двери сарая стояла большая платформа с дровами.
Они как будто сами прибыли из леса.
Еще одно изобретение.
Как ты это делаешь, Бобби? И почему ты вдруг стала способна
делать это?
Когда он вошел в дом, Бобби как раз доставала из шкафчика
пиво.
— Ты серьезно говорил насчет кофе или тебе больше хочется
этого?
— С чего это ты так подобрела, а?
— Пей, Гард! Я даже могу предложить оригинальный тост — за
жизнь в других мирах и на других планетах! Давай!
Они выпили, и Андерсон спросила: что же, по его мнению, им
делать с находкой.
— Мы ничего не будем делать с ним. Это ты собираешься что-то
с ним делать.
— Я уже кое-что сделала, Гард, — мягко возразила она.
— Конечно, сделала, — с нажимом заявил он, — но я говорю о
каких-то решительных действиях. Я могу посоветовать тебе все, что ты хочешь от
меня услышать, — знаешь, пьяные поэты мастера давать советы, — но на самом деле
ты ведь все давно решила сама. Потому что это твоя находка. Корабль лежит в
земле, и он твой.
Андерсон пытливо взглянула на него:
— Ты что, считаешь, что такая вещь может принадлежать
кому-нибудь одному? Боже, Гард, корабль пробыл в земле столько тысячелетий, и
теперь он должен принадлежать человечеству!
— Вероятно, ты права, — раздражено ответил Гард, — но закон
остается законом. То, что ты нашла на своей земле, принадлежит тебе по праву.
Конечно, сперва могут возникнуть проблемы, но закон…
Бобби Андерсон рассмеялась. Она смеялась громко и долго.
Гарднер почувствовал себя неуютно. Она смеялась так, что из ее глаз брызнули
слезы.
— Прости, — сумела, наконец, произнести она. — Просто ты… я
не могла бы поверить, что услышу подобное от тебя. Знаешь… это… — она вновь
хихикнула, — как шок.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Отлично понимаешь. Человек, который вышел на демонстрацию
с оружием в руках, человек, считающий, что наше правительство будет по
настоящему счастливо только тогда, когда все мы будем во тьме светиться, как
фосфор, советует мне пригласить сюда Военно-Воздушные Силы, чтобы они занялись
моей находкой!
— Это твоя земля…
— Заткнись, Гард! Для правительства Соединенных Штатов не
будет иметь никакого значения, чья это земля. Они воздвигнут здесь стену!
— И поставят ядерный реактор.
Бобби молча некоторое время смотрела на Гарднера.
— Думай, что говоришь, — холодно сообщила она. — Через три
дня, после того как я позвоню кому-нибудь и расскажу про корабль, ни земля, ни
корабль больше не будут мне принадлежать. Еще через шесть дней здесь кругом
понаставят посты. А через шесть недель, я думаю, более восьмидесяти процентов
населения Хейвена будет арестовано, убито… или просто исчезнет бесследно. Они
могут это сделать, Гард. Ты знаешь, что могут. Отсюда следует только одно: мне
не следует прислушиваться к твоему совету. Ты ведь хочешь, чтобы я сняла трубку
и позвонила в полицию?
— Бобби…
— Да. Именно так все и будет. Поверь, наш уважаемый
Президент не позвонит мне из Белого дома и не поблагодарит за находку.
Она вновь рассмеялась, на этот раз визгливым, истеричным
смехом. Гарднер обдумывал сказанное. Конечно, она в чем-то права. Землю у нее
отберут. Они могут применить к ним с Бобби насилие… могут сделать так, что им
станет на этом свете очень неуютно. Они и глазом не успеют моргнуть, как
окажутся в местечке, устроенном на манер русского ГУЛАГа. Если попадешь в их
лапы, выскользнуть, как правило, не удается.
