Кроме того, корабль — редкость, артефакт, вроде этрусской
вазы. Женщина, нашедшая его, получила невиданные возможности и таланты… он
теперь был готов поверить во все, что увидел, и даже в летающие трактора.
Интересно, что заставляет эту штуку работать? Бобби. Нет,
вряд ли именно Бобби. Возможно, это любой человек, который близко подойдет к
кораблю. Такую штуку… ее вряд ли можно доверить простому человеку…
— Как бы там ни было, — проворчал он, — у тебя твоя находка
вызвала удивительный приступ гениальности.
— Нет. Всего лишь научный идиотизм, — тихо возразила она.
— Что?!
— Научный идиотизм. Они подсказывают мне что делать. Все
это, когда я делаю, кажется ясным и логичным… Но потом… — Она пристально
вгляделась на Гарднера:
— Ты ощутил это?
Гарднер кивнул.
— Это исходит от корабля и напоминает радиоволны. Сигналы
поступают в уши, но они выражены не словами, а импульсами. О, правительство
было бы радо заполучить меня, запереть где-нибудь понадежнее, а потом разобрать
на множество мелких кусочков, чтобы увидеть, произошли ли во мне физические
изменения…
— Ты уверена, что не читаешь мои мысли, Бобби?
— Нет. Но воспользоваться твоим советом — значит погубить
себя. Позвонить в полицию Далласа — попасть в камеру предварительного
заключения полиции Далласа — погибнуть от руки полиции Далласа.
Гард встревожено посмотрел на нее:
— Успокойся. Я был неправ. Но где же альтернатива? Ты должна
что-нибудь сделать. Боже, ведь эта штука убивает тебя!
— Что?!
— Ты похудела на тридцать фунтов. Неплохо для начала!
— Три… — Андерсон с мольбой в глазах смотрела на него. —
Нет, Гард, ты ошибаешься. Не более пятнадцати, и я…
— Пойди и взвесься, — посоветовал Гарднер. — Если ты весишь,
как ты утверждаешь, девяносто пять фунтов, я готов съесть весы. Еще несколько
фунтов — и ты сляжешь. В твоем теперешнем состоянии ты можешь за пару дней
умереть от аритмии.
— Но мне нужно было немного похудеть! И я…
— …все это время была слишком занята, чтобы есть, это ты
хочешь сказать?
— Ну, не совсем так…
— Когда я вчера увидел тебя, ты напоминала труп из морга. Ты
смогла сообразить, кто я такой, но на большее тебя не хватило. Ты и сейчас еще
не пришла в себя.
Бобби упорно не отводила взгляд от стола, но Гард мог видеть
потерянное выражение ее лица.
Он ласково дотронулся до ее руки:
— Неважно, чем замечательна эта штука в лесу, но очень
важно, что с твоим телом и мозгом происходят ужасные вещи.
Бобби резко отпрянула от него:
— Если ты считаешь, что я сошла с ума…
— Нет, я так не считаю. Но ты можешь сойти с ума, если не
прекратишь своих раскопок. Ты ведь не станешь отрицать, что у тебя случаются
помрачения сознания?
Мгновение они смотрели друг другу в глаза, ошарашенные
сказанным.
Бобби опомнилась первая.
— Помрачения — не совсем верное определение. Не пытайся
сравнивать то, что происходит с тобой, когда ты напьешься, и то, что произошло
со мной. Это не одно и то же.
— Я не собираюсь спорить с тобой, Бобби. Эта штука опасна, и
это сейчас самое важное для нас.
Андерсон смотрела на него. На лице ее блуждала недоуменная,
отсутствующая улыбка.
— Теперь ты сама не можешь принимать решения, — продолжал
тем временем Гарднер. — Тобой управляют.
— Управляют, — все то же отсутствующее выражение.
Гарднер постучал пальцем по макушке:
— Да, управляют. Как дурак управлял бы лошадью, ведя ее
прямо в пропасть… Этот корабль — как тот самый дурак. Он опасен для Бобби
Андерсон. Если я еще не сумел доказать…
— Что ты сказал?
— Если бы не мой приезд, ты бы продолжала работать без сна и
отдыха и к ближайшим выходным, наверное, умерла.
— Сомневаюсь, — отрезала Бобби, — но для твоего успокоения
соглашусь с тобой. Правда, теперь со мной все в порядке.
— С тобой не все в порядке.
Ее взгляд сказал ему, что Бобби сейчас его не слышит, потому
что просто не хочет слушать.
— Очнись, Бобби! Слушай, насчет полиции ты была права. Но
что если нам пригласить какого-нибудь эксперта?
— Все эксперты состоят на службе у полиции. И потом, никто
не нужен. Ты со мной — значит, все в порядке.
— Пока — да. Но что если у меня тоже начнутся помрачения?
Подумав, Андерсон ответила:
— Я думаю, что риск минимален.
— То есть ты уже все решила?
— Ну, пока я знаю, что мне хотелось бы сделать. Мне бы
хотелось закончить раскопки. Раскопки необходимы. Еще сорок-пятьдесят футов, и
я — и мы — освободим его. Тогда мы сможем найти вход. Если мы войдем вовнутрь…
— В ее глазах сиял фанатический огонь, и никто не в силах был его потушить.
— Если мы войдем вовнутрь? — повторил Гарднер.
— Если мы войдем вовнутрь, то сможем все держать под
контролем. Сможем все рассмотреть и понять. И тогда я заставлю эту летающую
сковородку взмыть в небо.
— Думаешь, у тебя это получится?
— Я знаю, что получится.
— А потом?
— Потом — не знаю, — устало сказала Бобби. И она опять лгала
ему, но сейчас Гард уловил лживые нотки. — Случится что-нибудь еще.
— Но перед этим ты предлагала мне самому решать…
— Конечно, и сейчас подтверждаю это. Я не стану гоняться за
тобой с ружьем, если ты решишь пригласить сюда кого-нибудь. Но помни, что, кого
бы ты не позвал, так или иначе все упрется в полицию Далласа. — Она слегка
усмехнулась. К счастью, меня заберут в участок не одну.
— Не одну?
— Конечно. Ведь тебя тоже заберут туда. А когда они
уничтожат меня, следующим на очереди опять же будешь ты. Добро пожаловать в
обезьянник, дружок! Ты рад, что попал сюда?
— О, весьма, рад, — серьезно ответил Гард, и тут они вдруг
весело расхохотались.
Когда смех утих, Гард почувствовал, что атмосфера
разрядилась.
