— Да, Хилли будет великим фокусником, может быть, равным
Гудини!
Триумф состоялся. Гости были в восторге, родители тоже.
Недоволен был только Хилли Браун. С какого-то момента он начал понимать, что
показать фокус, пользуясь инструкцией и приготовленным кем-то набором
атрибутов, может каждый. Он хотел создавать свои собственные фокусы и свои
собственные атрибуты, но чувствовал, что для этого у него не хватает
способностей и сообразительности.
О, если бы взрослые подходили к себе с такими же строгими
мерками, как десятилетний Хилли Браун!
Дело было четвертого июля. Давид вошел в комнату Хилли и
увидел, что тот опять занят набором для фокусов. Он разложил перед собой
множество различных атрибутов и кое-что еще… кажется, батарейки. Ну конечно же,
батарейки. Батарейки из большого папиного приемника, — подумал Давид.
— Что ты делаешь, Хилли?
Лицо брата потемнело. Он вскочил на ноги и вытолкал Давида
из комнаты с такой силой, что малыш упал на ковер. Это было настолько необычно,
что Давид заплакал.
— Вон! — кричал Хилли. — Не смей подсматривать! В семействе
Медичи людей убивали, если они подсматривали за подготовкой фокусника к
выступлению!
С этими словами Хилли захлопнул дверь перед самым носом
Давида. Давид поплакал еще немного, но безрезультатно. Поведение брата было
очень странным. Давид спустился вниз, включил телевизор и плакал, пока не уснул
прямо на полу гостиной.
Интерес Хилли к фокусам проснулся почти тогда же, когда
изображение Иисуса Христа заговорило с Бекки Паульсон.
Теперь мальчик решил, что займется механическими фокусами.
Это интереснее, чем манипулировать платочками, шляпами и шариками.
Вскоре он почувствовал, что способен что-то изобретать.
И у него появились различные идеи.
Методы создания новых фокусов стали ясными, как стекло.
Великие фокусы, — думал он, пробуя по-разному комбинировать
различные предметы. Но кое-чего ему явно не хватало, и он попросил мать,
которая собиралась поехать в большой магазин в Августу, купить ему кое-что из
радиодеталей. Он дал ей список и собственные сэкономленные восемь долларов.
Мари выполнила его просьбу, немного удивленная таким странным, с ее точки
зрения, поручением.
Она даже попыталась выяснить у Давида, известно ли ему, чем
занят сейчас его старший брат.
— Он готовит много новых фокусов, — глядя под ноги, сказал
Давид.
— И как тебе кажется, они будут хорошими?
— Не знаю.
Давид вспомнил, как грубо выгнал его из комнаты Хилли, и
решил воздержаться от комментариев.
Он выглянул в окно и увидел Джастина Харда, распахивающего
свое поле на тракторе. Распахивать в середине июля? На мгновение мысли
сорокадвухлетнего Джастина Харда стали открытой книгой для четырехлетнего
Давида Брауна, и Давид понял, что Джастин собирается вскопать весь сад, разбить
его на квадраты и посадить горох. Джастин Хард считал, что сейчас май. Май 1951
года. Джастин Хард сошел с ума.
— Не думаю, что эти фокусы будут хороши, — подытожил Давид.
На показе новых фокусов присутствовали семь человек: мать и
отец Хилли, дедушка по материнской линии, Давид, Барни Аппельгейт (которому,
как и Хилли, было десять лет), миссис Креншоу из деревни (приятельница его
матери) и сам Хилли.
Аудитория разговаривала о чем-то постороннем. Аудитория
смеялась и перешептывалась. Аудитория не ждала ничего выдающегося.
Погода начала меняться. Небо потемнело, и на нем зловеще
сверкало почти скрытое за тучами солнце. Мисс Креншоу с тревогой посматривала
вверх, опасаясь града. Этот мальчик на сцене… в черном костюме… готовящийся к
выступлению… Миссис Креншоу на мгновение захотелось убить его.
Хилли показывал фокусы. Он показывал их лучше, чем в прошлый
раз, но зрителей, казалось, это совсем не трогало. Его отец сидел с видом
человека готового уйти в любую минуту. Это огорчило Хилли, который больше всего
мечтал поразить отца.
Чего им нужно? — раздраженно думал он. — Я все делаю
прекрасно, даже лучше, чем Гудини, но они не смеются, не поражаются, не
восхищаются. Почему? Что же я сделал не так?
В центре импровизированной сцены стоял небольшой помост, под
которым Хилли спрятал свое изобретение, работающее на батарейках. Это
изобретение делало так, что вещи исчезали, а потом опять появлялись.
Хилли находил это чрезвычайно интересным. Зрители тоже стали
смотреть на него с все усиливающимся вниманием, когда он начал проделывать
штучки с исчезновением предметов.
— Первый фокус — Исчезновение Помидора! — провозглашал
Хилли, показывал зрителям помидор, прятал его в коробочку, предварительно дав
всем удостовериться, что коробочка пуста, затем взмахивал рукой, произносил
какое-то заклинание вроде «Престо-маджесто!» и потихоньку нажимал на старую
велосипедную педаль. Помидор исчезал. Он демонстрировал зрителям коробочку — та
было пуста. В этом месте должны были звучать бурные овации.
Вежливые хлопки, не более того.
Хилли разозлился еще больше. Он успел уловить, что миссис
Креншоу думает о том, как бы поскорее улизнуть в дом и не видеть «этих
глупостей» с помидором.
— Второй фокус — Возвращение Помидора!
Вновь взмах рукой, заклинание, осторожное надавливание на
педаль — и помидор вновь лежит в коробочке.
Более громкие хлопки.
Барни Аппельгейт зевнул.
Хилли захотелось хорошенько стукнуть его.
Вообще-то фокус с помидором он планировал на финал: ему
казалось, что представление необходимо эффектно закончить. Он сам считал свое
изобретение достаточно значительным (его даже можно было бы предложить
Пентагону или еще кому-нибудь, и тогда вся страна узнала бы, кто самый великий
фокусник!).
За исчезающим помидором последовал радиоприемник, затем
табуретка…
Вежливые аплодисменты.
Ты должен сделать что-то из ряда вон выходящее, — подумал
Хилли.
Он колебался между исчезновением книги, мотоцикла (для этого
мотоцикл нужно было просто поставить на помост), швейной машинки…
Нет, не годится. Он должен сделать Грандиозный Финал.
— Исчезновение Младшего Брата!
— Хилли, извини, но… — начал отец.
— Мой последний фокус, — быстро перебил его Хилли. — Должен
же фокусник чем-то поразить зрителей!
