Но ветер не развеял тревогу. Большое волшебство продолжало
происходить в Хейвене. Оно как бы достигло определенной точки, и теперь
стремительно развивалось дальше.
В среду ночью и Руфь потеряла два зуба. Один она в четверг
обнаружила на подушке, другой же так и не смогла найти. Она подумала, что,
возможно, проглотила его.
В голове у нее непрерывно шептали голоса кукол, и в пятницу
она предприняла последнюю попытку спасти себя.
Она наконец решила покинуть город — теперь он уже не был ее.
Она думала, что оставаться здесь дольше — слишком дорогой подарок для
призраков.
Она села в старенький «додж», боясь в душе, что тот не
заведется. Они могли испортить машину. Но «додж» завелся.
Потом она подумала, что ей, очевидно, не дадут выехать из
Хейвена, что они остановят ее, улыбнутся, как вампиры, и она опять услышит это
бесконечное мы-все-любим-тебя-Руфь. Но и этого не произошло.
Она выехала на главную улицу. На ее лице застыла улыбка. В
голове крутилась совсем глупая скороговорка про Карла, Клару и кораллы. Она
направилась к зданию городского зала (Руфь пошлет сигнал) (это единственный
выход) (и он полетит на Альтаир-4) и старалась держаться изо всех сил.
Успокоилась она немного лишь тогда, когда башенные часы
скрылись из вида.
Вновь и вновь глядя в зеркало заднего обзора, она ждала
погони.
Ведь они слишком любят ее, чтобы позволить ей уехать.
Но дорога была пуста. За ней никто не ехал.
Руфь выехала на трассу Хейвен — Альбион и замедлила скорость
до пятидесяти миль в час.
Она приближалась к границе города.
Не могу вернуться назад. Не могу.
Ее нога сильнее надавила на педаль акселератора.
Внезапно она забеспокоилась: все голоса куда-то исчезли.
Если ей удастся миновать черту и выехать из города…
На дороге появился указатель:
А Л Ь Б И О Н
Она нажала на газ, затем передумала и притормозила. Выйдя из
машины, она расслабленно потянулась. Тихо. Даже ветер утих. Воздух опять застыл
на месте. За машиной висел столб пыли.
Руфь села на подножку, думая, что же заставило ее
остановиться.
Думая. Почти зная. Начиная («превращаться»?) понимать. Или
догадываться.
Барьер? Это то, о чем ты думаешь? Они приготовили барьер?
Руфь, это просто нелепо!
Внезапно на горизонте появилась машина. Она мчалась ей
навстречу. За рулем сидела Нэнси Восс. На переднем бампере Руфь увидела
табличку:
ПОЧТОВАЯ СЛУЖБА.
Нэнси Восс не смотрела на Руфь. Она ехала в направлении
Августы.
Видишь? И ее ничто не остановило, — подумала Руфь.
Нет, — тут же прозвучало в ее голове. — Ее — нет, Руфь.
Только тебя. Остановят тебя, да еще друга Бобби Андерсон, ну и, возможно, еще
одного-двух человек. Давай, поезжай, если не веришь. Мы все любим тебя, и нам
будет противно видеть то, что произойдет с тобой… но мы не сможем это
предотвратить.
Руфь подошла к кромке шоссе Хейвен — Альбион. Позади нее на
раскаленном асфальте тянулась ее собственная длинная тень. Над головой стояло
жаркое июльское солнце. Внезапно она услышала шум мотора из лесу. Усадьба
Бобби, — поняла она. Опять копают. И она вдруг почувствовала, что они очень
близко подобрались к… ну, к чему-то важному. Это наполнило ее сердце тревогой.
Она приблизилась к придорожному столбу… миновала его… и в
ней возродилась надежда. Она теперь была не в Хейвене. Она была в Альбионе.
Сейчас она побежит к ближайшему дому, спросит, где телефон, наберет номер… Она…
…замедляла шаг.
Идти стало труднее. Горячий воздух будто хватал за руки, не
пуская ее вперед. Руфь, тряхнув головой, не прекращала идти. Ноги будто увязали
в грязи. Мышцы болели от напряжения. В душе поднималась паника. Она
приближалась к невидимому эластичному барьеру, а он отталкивал ее назад.
Руфь боролась, но ноги ее, казалось, не сдвигались с места.
Из глаз лились слезы. Она попыталась передвигаться ползком, но тут какая-то
сила оторвала ее от земли, отнесла к автомобилю и швырнула у подножки.
Она просидела на земле не менее получаса, ожидая, пока
перестанут болеть колени. Мимо нее в обоих направлениях проносились машины.
Подъехал Эшли Рувелл и остановился возле нее. Он выглянул из окна:
— Привет, миссис Мак-Косленд! — Он улыбнулся рыбьими губами.
На лице его не было удивления; все зубы из его рта давно выпали.
Она сидела, а он все звал ее:
— Идите сюда! Мы вас любим, миссис Мак-Косленд!..
Она посидела еще какое-то время, потом медленно уселась за
руль и повернула машину к городу. На лице ее теперь не было ничего, кроме
безнадежной обреченности…
При въезде в город у нее выпал еще один зуб.
Всю эту ночь с ней разговаривали ее куклы. И Руфи казалось,
что все сказанное — правда… и это было самое ужасное. Она сидела, освещенная
зеленым светом, и слушала их неприятные сказки.
Они говорили, что она правильно рассудила, будто сходит с
ума; ее мозг, говорили они, подвергается воздействию Х-лучей и изменяется. Он…
«превращается».
Ее мозг, ее зубы — то есть экс-зубы — все это
«превращается». И ее глаза… они меняют цвет. Сама она еще раньше заметила на
примере Бича Джеригана, что глаза становятся ореховыми.
Ореховые глаза… отсутствие зубов… о Боже, что с нами
происходит?
Не беспокойся, Руфь, это просто вторжение из космоса,
которое случилось много веков назад. Ты ведь понимаешь это? Вторжение
призраков. Если хочешь понять, как они выглядят, загляни в глаза Бича
Джеригана. Или Венди. Или в свои собственные.
— То есть вы хотите сказать, что меня сожрут, — прошептала
она.
Руфь, ты смешная. А как же, по-твоему, происходит
«превращение», если не так — смеялись куклы, а сознание Руфи постепенно
уплывало куда-то далеко.
Проснувшись в воскресенье утром с восходом солнца, она
продолжила свой диалог с куклами.
Почему? Почему именно она?
Неважно почему, Руфь, — шептали куклы. — Твое дело послать
сигнал… и умереть.
Какие из этих мыслей принадлежат мне? И какие тем, кто
руководит мною?
Неважно, Руфь. Все равно это должно случиться, так пусть же
произойдет поскорее. Хватит размышлять. Пусть все случится… потому что часть
твоего существа хочет, чтобы это произошло, верно?
