Она подумала: Что-то в нем изменилось… что-то изменилось.
Что именно? Она не знала. Но на мгновение, как вспышка, в голове промелькнул ее
сон: ядовито-зеленые огни и зубы, без всякой боли выпадающие из десен.
Потом видение улетучилось, и она направилась к месту своей
находки. Мокрая трава неприятно чавкала у нее под ногами.
В три часа дня, когда она в полудремотном состоянии рыла
землю, ее вернул к действительности все тот же Питер.
Питер выл.
От звука его голоса по спине Андерсон поползли мурашки. Она
отбросила лопату и обернулась, потом приблизилась к загадочному предмету. Это
была не тарелка, не ящик — она не могла определить, что же это такое. Ей
вспомнилось, как в прошлый раз она будто потеряла чувство времени. Сейчас она
потеряла не только чувство времени, но и, казалось, саму себя. Будто бы все это
происходит не с ней, а она лишь наблюдает за происходящим со стороны.
Питер все выл, подняв морду к небу, протяжно, жалобно,
безысходно.
— Прекрати сейчас же, Питер! — прикрикнула на него Андерсон,
и собака, слава Богу, умолкла. Потому что еще немного — и Бобби мчалась бы
отсюда без оглядки.
Теперь она должна решиться приблизиться к предмету. Андерсон
шагнула — и вскрикнула от неожиданности: кто-то дотронулся до ее спины. Питер
коротко взлаял, как бы отвечая, и вновь воцарилась тишина.
Андерсон поискала глазами, что же коснулось ее, и вдруг
вспомнила: блуза! Ее собственная блуза, небрежно брошенная на куст. Когда же
она сняла ее? Прошедшие четыре часа оставили в памяти лишь фрагменты, и она не
могла бы подробно сказать, как провела их.
Ею внезапно овладело чувство, которое можно было бы назвать
смесью священного восторга со священным ужасом. Во всяком случае, оно было
могучим, не просто сильным, а могучим.
Лопата и кирка валялись на земле. Подняв лопату, Андерсон
принялась ритмичными движениями углублять выкопанную ею яму, которая была уже
не менее четырех футов глубиной. Серый металлический предмет, выступающий из
земли на три дюйма, являлся, очевидно, верхушкой какого-то гигантского
предмета. Серый металл… какой-то предмет…
С трудом разогнув спину, женщина медленно приблизилась к
предмету и протянула руку. Питер взвыл, и по ее спине опять побежали мурашки.
— Питер, ради всего святого, ЗАТКНИСЬ!
Она прикрикнула на собаку с несвойственной ей яростью — ну
сколько же можно выть?!
Оказавшись в непосредственной близости от своей находки, она
моментально забыла о Питере и нанесенной ему обиде. Несколько мгновений она
заинтересованно изучала предмет, потом нерешительно коснулась его рукой. И
вновь это странное ощущение вибрации — появилось и исчезло. Ей пришла в голову
мысль о глухо рокочущем моторе, приводящем в действие гигантскую машину. Металл
был невероятно гладким на ощупь — он так и просился в руки.
Она постучала по странному предмету кулаком. Раздался глухой
звук, как будто внутри таился огромный колодец. Помедлив, она извлекла из
кармана отвертку и, в душе чувствуя себя вандалом, начала царапать ею по
металлу. Ни царапинки.
Ей бросились вдруг в глаза две вещи, хотя это могло быть и
оптическим обманом. Первая: металлический предмет теперь выступает из земли
несколько больше, чем прежде, причем его основание шире, чем верхушка. Второе:
его верхушка, кажется, немного искривлена. Оба эти момента — если, конечно, это
не галлюцинация — являлись одновременно странными и захватывающими, пугающими и
невозможными… они не подчинялись законам логики.
Андерсон пробежала пальцами по металлической поверхности,
затем сделала шаг назад. Какого черта она занимается здесь всякой ерундой?
Тебе лучше позвать кого-нибудь, Бобби. Прямо сейчас.
Я позвоню Джиму. Когда он вернется.
Отличная мысль — позвонить поэту! Будь серьезнее, Бобби.
Позвони в полицию.
Нет. Сперва я хочу поговорить с Джимом. Хочу, чтобы он
увидел это. Хочу обсудить с ним это. А пока я еще немного покопаю.
Это может быть опасно.
Да. Не только может быть — уже стало опасным. Разве она не
чувствует? И разве Питер не сигнализирует ей об этом? И еще кое-что… Сегодня
утром, сойдя с тропинки, она нашла птенца — чуть не наступила на него. Судя по
запаху, животное было мертво минимум два дня, но на трупике и над ним не было
ни единой мухи. С таким Андерсон еще не сталкивалась. Ей не удалось обнаружить
ничего, что могло бы убить птичку, но причиной вполне могла бы быть и эта
торчащая из земли штука. Хотя птенец, безусловно, мог просто отравиться и
прилететь сюда умирать.
Иди домой.
Она отошла от странного предмета и направилась к тропинке,
где ее радостным лаем приветствовал Питер. Еще год назад он, несомненно, сперва
придирчиво обнюхал бы ее, но теперь он просто приветствовал ее.
— Глупая ты собака, — сказала Андерсон. — Я ведь велела тебе
оставаться дома.
Но в душе она была рада псу. Если бы не он, она могла бы до
позднего вечера работать, не разгибаясь… Тогда бы ей пришлось возвращаться
домой в темноте, что вовсе не радовало.
Стоя на тропинке, она оглянулась. Отсюда странный предмет
был хорошо виден. Он отчетливо выступал из земли. Впечатление, что предмет —
лишь верхушка чего-то огромного, скрытого под землей, усилилось.
Тарелка — вот что я подумала, когда в первый раз попыталась
расчистить землю вокруг него пальцами. Стальная тарелка, а не обеденная, —
подумала я тогда, хотя больше всего это напоминало именно обеденную тарелку.
Или блюдце.
Чертово летающее блюдце.
Вернувшись домой и наспех приняв душ, она заторопилась готовить
ужин. Усталость была слишком велика, и она просто отрезала себе кусок
бифштекса, бросив остаток — больше половины — в тарелку Питеру. Поев, она
поудобнее устроилась в кресле. Читать не хотелось. На столе лежал ее блокнот.
Раскрыв его на чистой странице, Андерсон принялась по памяти рисовать свою
находку.
Еще с детства в ней обнаружились способности художника, хотя
их нельзя было бы назвать талантом. Она быстро и точно могла сделать набросок
по памяти. Этот же рисунок шел очень медленно, но причиной этому могла служить
только ее неимоверная усталость. К тому же Питер все время подталкивал ее
головой под локоть, требуя ласки.
Андерсон потрепала пса по загривку, не отрываясь от рисунка.
Краем глаза она увидела, что Питер проковылял через комнату и, открыв носом
дверь, приступил к знаменитому собачьему ритуалу, который можно было бы назвать
«задирание лапы на избранный объект». Поднимая лапу, Питер внезапно потерял
равновесие и чуть не упал. Андерсон грустно вздохнула: до этого года Питер
никогда не потерял бы равновесия. Ей внезапно вспомнилось телевизионное шоу с
Фредом Астором и Джинджер Роджерс, когда они, постаревшие и одряхлевшие,
пытались исполнить один из танцев времен их молодости.
