Бобби удивленно спросила:
— Что ты видишь смешного, Гард?
Смеясь все громче, он ответил:
— Все. Если не смеяться, то можно сойти с ума. Согласна?
Судя по выражению ее лица, она была не согласна. Гард
подумал: Конечно, она будет не согласна. У нее есть своя точка зрения. Она не
согласна и не смеется, потому что уже давно сошла с ума.
От смеха по щекам потекли слезы, и некоторые из них были
окрашены кровью. Гард этого не заметил, а Бобби хотя и заметила, но не сказала,
потому что не намеревалась пугать его.
За два часа им удалось полностью расчистить подходы к люку.
Когда дело было сделано, Бобби отряхнула руки и обратилась к Гарднеру:
— Мы закончили нашу работу. Мы сделали это, Гард.
— Да.
— И завтра мы войдем внутрь.
Ничего не говоря, Гард смотрел на нее. Во рту у него
пересохло.
— Да, — повторила Бобби, как будто он переспросил ее. —
Завтра мы войдем в него. Мне одновременно кажется, что я впервые пришла сюда
миллион лет назад — и как будто это было вчера. Я споткнулась о него, упала и
расшибла палец. И вот мы достигли конца.
— Да, и вначале здесь была другая Бобби.
— И другой Гард, — задумчиво сказала она, и в ее глазах
мелькнула искорка смеха.
— Верно. И хотя мне кажется, что эта штука убьет меня, я все
же попытаюсь.
— Не убьет.
— Нет?
— Нет. А теперь пошли отсюда. Мне надо еще сделать много
дел. Сегодня я собираюсь в сарай.
Гарднер пытливо взглянул на Бобби, но она в это время
смотрела в другую сторону.
— Я сделала там кое-какие приспособления. Я и другие. Чтобы
хорошо приготовиться к завтрашнему дню.
— И сегодня вечером они будут с тобой, — полуутвердительно
спросил Гарднер.
— Да. Но сперва мне нужно привести их сюда и показать вход.
Они… они тоже ждали этого дня, Гард.
— О, в этом я не сомневаюсь!
— Что ты имеешь в виду? — ее голос прозвучал сердито.
— Ничего. Совсем ничего.
Их глаза встретились. Гард почувствовал, как она старается
прочитать, что он думает сейчас, но усилием воли Гард опять помешал ей.
— Безусловно, покажи им все, — сказал он. — Но когда мы
откроем люк, Бобби, внутрь войдем только ты и я. Мы выкопали эту штуку, нам и
идти первыми. Согласна?
— Да, — ответила Бобби. — Мы войдем первыми. Без парадов и
приветственных речей.
— И без далласской полиции.
— Естественно, и без них, — усмехнулась она. — Ты хочешь
войти самым первым?
— Нет, первой войдешь ты.
— Спасибо, Гард.
— Не за что, — он отвесил ей шутовской поклон.
— А ты почувствуешь себя лучше…
(когда «превратишься», когда процесс твоего «превращения»
будет полностью закончен) Бобби поднялась на ноги и направилась к дому.
Глава 4
Сарай
Это произошло четырнадцатого августа. Гарднер быстро
подсчитал в уме, что провел с Бобби сорок один день — почти столько, сколько
понадобилось в библейские времена для сотворения мира. А ему показалось, что
прошло гораздо больше времени. Прошла вся его жизнь.
Они с Бобби едва прикоснулись к остывшей пицце,
приготовленной Гарднером на ужин.
— Мне бы хотелось пива, — сообщила Бобби. — А ты будешь?
— Спасибо, я пас.
Она удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Достав из
шкафчика банку и открыв ее, она некоторое время сидела молча, глядя в окно.
Он нарушил тишину:
— Ты и я, Бобби, мы провели много времени вместе.
— Да. Много времени. И такой странный конец!
— Почему ты так сказала — конец?
Бобби пожала плечами и отвернулась:
— Ты сам знаешь. Конец фазы. Так нравится больше?
— Во всяком случае, звучит не так безнадежно.
Они опять помолчали. Бобби допила пиво и вытерла губы
рукавом своей рубашки. Затем она сказала:
— Я всегда любила тебя, Гард. И, что бы ни случилось, помни,
пожалуйста, об этом. — Теперь она посмотрела ему прямо в глаза, и ее лицо под
коркой грима было жалкой пародией на лицо прежней Бобби. — И я надеюсь, ты
помнишь, что я никогда не принуждала тебя помогать мне. Все, что ты делал, было
совершенно добровольно. Свобода волеизъявления — это немаловажный фактор, как
сказал однажды кто-то из великих.
— И ты сама избрала для себя эти раскопки, — Гарднер говорил
тихо, а в душе его был страх. К чему она говорит о свободе волеизъявления?
Готовит его к близкой кончине?
Прекрати, Гард. Прекрати подозревать ее.
Бобби грустно рассмеялась:
— Делая выбор, ты ведь не задумываешься, принесет это тебе
пользу или нет. Люди всегда выбирают знание, не обращая внимание на возможные
последствия.
— Исходя из этой логики я участвовал в пикетировании атомных
электростанций, — пошутил Гарднер.
Бобби мотнула головой:
— Люди всегда начинают выкапывать то, что находят и про что
ничего нельзя сказать с первого взгляда. Резон один: а вдруг это окажется
полезным?
— Но Питеру это не понравилось.
— Да. Питеру это не понравилось. Но не корабль убил его,
Гард.
Я уже давно подозревал, что не корабль.
— Питер умер по самым естественным причинам. Он был стар.
Эта штука в лесу — корабль из другого мира. Не ящик Пандоры и не райская
яблоня. И никакого змея-искусителя не было.
Гард улыбнулся:
— Это корабль знаний, верно?
— Да. Мне тоже так кажется.
Бобби вновь посмотрела на дорогу.
— Когда ты ожидаешь их? — спросил Гарднер.
Как бы отвечая на вопрос, Бобби кивнула в сторону дороги. К
воротам подъехал «кадиллак» Киля Арчинбурга, за ним — старенький «форд» Эдли
Мак-Кина.
— Что ж, пойду спать, — Гарднер встал и потянулся.
