Если бы подобную историю рассказал кто-нибудь другой,
Андерсон недоверчиво посмеялась бы, но Джим… Он никогда не обманывал ее —
достаточно было взглянуть ему в глаза.
Очень сильная гроза.
Молния, вспыхнув, осветила двор перед домом. За ней
последовал раскат грома, и Питер от неожиданности спрыгнул с колен. Молния
погасла, одновременно с ней погас свет. Собака и хозяйка оказались в кромешной
темноте.
Андерсон принялась было нащупывать свечку — и вдруг ее рука
замерла.
На дальней стене возникло зеленое пятно, не более двух
дюймов в диаметре. Оно двигалось влево, затем вправо. Исчезло на мгновение — и
вновь возникло. Дежа вю, — промелькнуло в сознании Андерсон. Потом ей
вспомнилась «война миров». Марсиане, направившие зеленый смертоносный луч на
Хаммерсмит.
Она повернулась к Питеру, почти уверенная в том, что увидит
сейчас. Источником луча был глаз Питера. Его левый глаз. Луч, как огни святого
Эльма, прорезал темноту комнаты.
Нет… только не глаз… не этот глаз. Может, это — одно из
свойств катаракты?.. того, что осталось от катаракты?… Вся левая сторона морды
Питера была освещена этим убийственным зеленым светом, делая его похожим на
монстра из комиксов.
Первым ее порывом было убежать от Питера, соскочить со стула
и мчаться неведомо куда…
…Но, несмотря ни на что, это ведь был Питер! Питер, смерть
которого не за горами. Если она бросит его, это будет самым ужасным
предательством по отношению к старому псу.
В черном небе гремел гром. На этот раз подпрыгнули оба — и
Питер, и Андерсон. Дождь со страшной силой забарабанил по крыше. Андерсон вновь
взглянула на дальнюю стену, на блуждающее по ней зеленое пятно. Ей вспомнилось,
с каким удовольствием она пускала в детстве, лежа в постели, «солнечных
зайчиков» с помощью зеркала.
Бобби, что эта штука с тобой делает?
Зеленый свет вырывался из глаза Питера, бесследно уничтожая
остатки катаракты. Сжирая ее. Она вновь оглянулась, и ей стоило огромных усилий
не отдернуть руку, которую Питер внезапно лизнул.
В эту ночь Бобби Андерсон забылась на удивление тяжелым
сном.
Глава 4
Раскопки. Продолжение
Когда Андерсон наконец проснулась, было почти десять часов
утра. Во всем доме горел свет: когда гроза окончилась, подстанция вновь
включила подачу электроэнергии. Андерсон в одних носках обошла все комнаты,
щелкая выключателями, после чего выглянула в окно. Питер гулял на лужайке.
Женщина подозвала его и пытливо заглянула в глаза. Ей вспомнился весь ужас
прошедшей ночи, но он отступил перед светом летнего солнечного утра. Любой мог
бы испугаться, увидев такое в темноте, когда на улице бушует гроза.
Интересно, что бы сказал Этеридж?
Нет, новый ветеринар ей явно не нравился. Он не шел ни в
какое сравнение со старым доком Даггеттом. Он утверждает, что катаракта имеет
необратимый характер!
Катаракта, излучающая зеленый свет… как бы ему это
понравилось?
Поставив перед Питером миску, Андерсон остановилась, ожидая,
пока в колонке нагреется вода. Черт, с каждым разом приходится ждать все дольше
и дольше! Колонка совсем износилась. Андерсон уже давно намеревалась ее
заменить, но останавливалась перед необходимостью встречаться при этом с
неприятным человечком по имени Делберт Чайлз, местным заготовщиком, который
раздевает Андерсон взглядом и пристает с дурацкими расспросами, пишет ли она
«свою очередную книжонку». Чайлз любит рассуждать на тему о том, каким
прекрасным писателем мог бы стать он сам, если бы не его «непоседливая натура».
В последний раз она прибегала к его услугам позапрошлой зимой, когда колонка
вдруг перестала работать. Исправив неполадки, он пригласил Андерсон «прошвырнуться
вечерком». Андерсон вежливо отказалась, и Чайлз с важным видом изрек: «Вы даже
не знаете, как много теряете». Потеряю больше, если соглашусь, — чуть не
слетело с ее языка, но вслух она не сказала ничего: как бы он ни был противен
ей, все же приходится иногда прибегать к его помощи.
Ты должна предпринять какие-нибудь меры по отношению к этой
колонке, Бобби, — говорил ей голос, принадлежащий кому-то неведомому. Голос
пришельца в ее мозгу? Может, все же позвать полицейских? Можно, — иронически
заметил голос. — Все, что тебе нужно сделать для этого…
Но тут вода наконец закипела, и Андерсон забыла о колонке.
Она умылась и присела на край табуретки, ожидая, когда Питер доест свой
завтрак, чтобы вымыть его миску. Да, в последние дни его аппетит стал гораздо
лучше.
Интересно, не выросли ли у него новые зубы?
Обратите внимание, Ватсон, — зазвучал внезапно в ее голове
голос Шерлока Холмса в исполнении Бэзила Ратбока. — Глаза светятся. Нет… не
глаза — светится катаракта. А Андерсон не придает этому никакого значения, хотя
должна была бы. Теоретически можно предположить, что происходит процесс
исцеления. Верно? И что свет появляется тогда, когда катаракта исчезает. Ах,
Ватсон, в этом предположении есть свои опасные моменты, потому что…
Андерсон не понравилось то, что вещал голос. Она попыталась
отогнать его от себя, вновь следуя старому доброму совету: Пусть все идет к
черту!
На этот раз помогло.
Ненадолго.
Андерсон захотелось выйти и покопать еще немного.
Ее внутреннему «я» эта идея не нравилась.
Ее внутреннее «я» считало эту идею безумием.
Оставь это в покое, Бобби. Это опасно.
Верно.
И, кстати, ты разве не видишь, что эта штука делает с тобой?
Ничего она не видела. Но ведь не все можно увидеть. Не виден
вред, причиняемый легкими сигаретами; вот почему люди курят. Подобных примеров
множество.
Она хочет пойти и покопать еще немного — и точка.
И никакое внутреннее «я» не может ее остановить. Это желание
родилось где-то на более глубоком уровне, на уровне безусловных рефлексов. В
голове стучало: Иди же, Бобби, иди и копай, копай и выясни, что это, ведь ты
хочешь знать, что это, так что копай, пока не увидишь, копай, копай, копай…
Она отогнала чертов голос от себя, но через четверть часа с
удивлением обнаружила, что вновь слышит его, как будто это говорит дельфийский
оракул.
Ты должна кому-нибудь рассказать о своей находке.
Кому? Полиции? Ха-ха! Обойдутся. Нет, не им…
А кому?
Она медленно прохаживалась по саду.
Кому-нибудь, чье мнение ты ценишь, — подытожил ее мозг.
