— Да, вполне.
— Помни, вхождение внутрь может убить тебя, — внезапно
сообщила она.
— И дело не в воздухе — это мы предусмотрели. Мы просто не
можем знать, что нас ожидает внутри. — Она помолчала. — Ну вот, теперь ты
знаешь это.
— Да, — Гарднер смотрел на корабль, обдумывая одну вещь: Где
мы окажемся, когда попадем туда?
— Надеюсь, все будет в порядке, хотя… — вздохнула Бобби. —
Есть определенный риск.
— Знаю.
Бобби повернулась и начала спускаться в яму. Гард некоторое
время смотрел ей вслед.
Я знаю, что есть определенный риск. Но самый большой риск —
доверять тебе, Бобби. Действительно ли, как ты уверяешь, в баллонах воздух
Хейвена?
А, собственно, какая разница? Не войдя в корабль, он все
равно этого не узнает. И тогда он не спасет ни Давида Брауна, ни весь мир.
Бобби оглянулась и нетерпеливо позвала:
— Идешь?
— Да, — ответил Гарднер и последовал ее примеру.
Они стояли у входа в корабль, плечо к плечу. Внезапно Бобби
повернулась к Гарду:
— Хочу, чтобы ты знал. У тебя есть надежда выбраться оттуда
в одном случае, если со мной все будет в порядке.
— Ясно.
Но как же она собирается открыть намертво задраенную дверь?
Гард не видел никаких приспособлений, которые могли бы ей в этом помочь.
Все оказалось проще. Она нажала рукой на странный символ на
дверце, и та начала открываться.
Мгновением позже легкий ветерок подул Гарднеру в лицо,
взрыхлив волосы. Гард подумал: Смерть. Это смерть. Смерть коснулась меня своим
крылом. Она убьет меня, как убивает сейчас каждый микроорганизм на моей коже.
Быстрым движением он надел нагубник и открыл поступление
воздуха из баллона. Он ждал, когда же он начнет умирать? Но ничего не
произошло. Бобби была права: в баллоне самый обыкновенный воздух, разве что
более сухой, чем обычно.
Сорок-пятьдесят минут.
На столько здесь хватит воздуха.
Дыши помедленнее, Гард. Тогда его хватит подольше.
От замедлил дыхание.
Во всяком случае, постарался сделать это.
Ветер утих. Дверь теперь была открыта полностью. Его глаза
не видели за ней ничего, кроме темноты. Во рту появился привкус резины:
очевидно, он слишком сильно вцепился в нагубник. Гарднер с трудом заставил себя
немного разжать зубы.
До его слуха донеслись слова Бобби; не слова, понял он, —
мысли.
Хорошо… все должно быть хорошо… не бойся, Гард… пошли…
И Гард, как послушный ребенок, пошел за ней.
Он заглянул за угол коридора.
Коридор был освещен. Неужели здесь все же есть призраки? —
подумал Гард. Но нет, просто стены были сделаны из непонятного светящегося
материала.
И никаких батареек, — подумал Гарднер. — Просто корабль все
еще жив. После стольких тысячелетий — жив.
Я уже вошла, Гард. А ты?
Пытаюсь, Бобби.
Он поправил баллон и сделал несколько осторожных шагов.
На мгновение с ним случилось что-то вроде трансцендентальной
агонии: он почувствовал, что радиоволны проходят непосредственно через его
голову. И не одна — все радиоволны в мире, казалось, сосредоточились в его
голове.
Потом ощущение ушло. Он подумал, что иногда такое случается,
когда входишь в туннель. Войдешь — и все прошло. Вот так и здесь: он вошел в
корабль — и все стихло. Очевидно, это были наружные радиоволны. Бобби смотрела
на него, задавая взглядом вполне очевидный вопрос: все ли с ним в порядке. Но
это была лишь его догадка, а вот мысли ее он слышать почему-то не мог.
Он мысленно ответил: Все прекрасно, пошли дальше!
Вопросительное выражение на лице Бобби не изменилось: она
гораздо лучше, чем Гард, умела читать мысли, но сейчас тоже ничего не услышала.
Гард жестом предложил ей идти дальше. Через секунду она кивнула и последовала
его совету.
Они прошли по коридору шагов двадцать. Бобби шла без всякого
страха или же она успешно скрывала его. Слева они увидели небольшую дверцу. Эта
дверца, диаметром около трех футов, была открыта. Не спрашивая согласия
Гарднера, Бобби свернула туда.
Гарднер задержался на пороге, тоскливо глядя в направлении,
откуда они пришли. Там был выход, а впереди — темнота.
Потом он решился и последовал за Бобби. Коридор, еще
коридор, меньше в диаметре, чем первый, почти туннель. Благодаря наклонному
положению корабля лестница Гарду и Бобби не понадобилась бы: коридор был
практически горизонтальным. Но лестница зачем-то стояла в углу, и Бобби жестом
велела Гарду прихватить ее с собой.
Идти с лестницей было нелегко, и Гард спотыкался на каждом шагу.
Внезапно потолок начал как бы понижаться, сводчатые стены
нависли над Гардом, и он испытал острый приступ клаустрофобии: призраки здесь и
все еще живы. В любой момент он ожидал, что чья-то тяжелая, нечеловеческая рука
сожмет его плечо…
Глаза заливал пот.
Он попытался оглянуться через плечо, хотя лестница отчаянно
мешала ему в этом.
Ничего. Ничего, Гард. Держи себя в руках!
И все же они здесь. Живые или мертвые… Впрочем, это одно и
то же. Они живут в Бобби.
Будь осторожен, Гард. И ИДИ ВПЕРЕД!
Лестница оставляла след на полу. В пыли отпечатывались и его
следы. Человеческие следы в этой штуке, прилетевшей Бог знает из каких далей.
Бобби дошла до начала туннеля и стояла на пороге какого-то
зала. Зал имел форму шестиугольника, а его стены светились мягким рассеянным
светом. По полу тянулся толстый кабель, сплетенный из множества тоненьких
проводов, каждый из которых был подключен к какому-то прибору.
Бобби не стала рассматривать все это. Она смотрела в угол.
Гард проследил за направлением ее взгляда, и его сердце учащенно забилось.
Они были там, двое или трое, и они сгрудились в дальнем
углу. Было бы трудно рассказать, как они выглядели, настолько все переплелись
вместе. Корабль накренился при падении, и их отбросило в этот конец комнаты.
Они все еще лежали.
Межзвездная автокатастрофа, — грустно подумал Гарднер.
Бобби не делала никаких попыток приблизиться. Она только
стояла и смотрела, нервно потирая руки. Гарднер попытался понять, что она
думает и чувствует, и не смог. Он подошел к ней, стараясь ступать как можно
тише. Она посмотрела на него каким-то новым странным взглядом. Что я вижу в ее
глазах, когда она вот так смотрит? — подумал Гард и отступил в направлении
коридора. Ее руки продолжали теребить одна другую.
