Васька краем глаза заметил, как Стоматолог, обалдевший от такого количества мудреных слов, молча, но очень выразительно выражает ему свою солидарность.
Класс замер и не дышал.
Овчарка жадно глотала синими губами воздух и ничего не могла сказать в ответ. Наконец, бросив свое коронное «Бизнесмены!», она вышла из класса, грохнув при этом казенной дверью так, что из-под косяка вырвался фонтанчик пыли.
Васька понял, что сегодня из школы его не выкинут. Но вот в том, что он сможет закончить здесь одиннадцатый класс, он уверен не был. Впрочем, многие учителя тоже ненавидели Овчарку за ее педагогические приемчики образца 1937 года, поэтому можно было надеяться на некоторое количество тайных союзников в лагере преподавателей.
Однако нескольких приятелей Васька потерял немедленно.
Когда на перемене к нему подошли Стоматолог, Рентген, Мама и Ленка, Васька заметил, что рядом, бочком-бочком прошмыгнули, как мимо прокаженного, Кармен, Глобус и Бакс.
С Баксом все было ясно. Впрочем, как и с Глобусом, и с Кармен. Оба они тянули на золотую медаль и теперь боялись потерять доверие со стороны председателя экзаменационной комиссии, коей по традиции всегда была Овчарка.
– Здорово ты ее… укоротил, — сжал своей лапищей Стоматолог Васькину ладонь. — Прямо адвокат… Этот… Как его…
– Плевако, — подсказал Рентген. — Или Кони. Такой знаменитый адвокат тоже был.
– Во-во, — загоготал Стоматолог. — Коняка плевачая! Обадвокатил Овчарку — с ног до головы!
Хоть юмор Стоматолога и показался Ваське грубоватым, вида он не подал. Ведь Стоматолог ничего обидного в его, Васькин, адрес, сказать не хотел — теперь-то Васька знал это точно.
Выразив своё восхищение, Стоматолог и Рентген «покопытили за уголок» — до конца перемены оставалось пять минут, а им срочно захотелось «провентилировать легкие».
Другие ребята тоже побрели на следующее занятие.
Васька и Ленка остались в относительном одиночестве. Поглядывая на снующих вокруг младшеклассников с вечно настороженными ушами, Васька пересказал Ленке события вчерашнего вечера.
– Ух ты, — тряхнула волосами Ленка. — Вась, а вдруг это будет открытие века? А твоему деду дадут за это Нобелевскую премию? Представляешь?!
Васька живо прикинул в уме, сколько можно будет купить на Нобелевскую премию навороченных компьютеров, и честно признался себе, что такую сумму он себе не представляет.
– Это же будет научное открытие века!
– Или не будет, — рискнул высказать свои худшие опасения Васька. — Если клад эмира переправят за границу, никакое открытие не состоится. Все распродадут каким-нибудь миллионерам в частные коллекции, и дело будет шито-крыто.
– Да как же они его вывезут? — не поверила Ваське Ленка. — Через границу? Это же не один чемодан…
– Да, не чемодан, — подтвердил Васька. — Примерно двести чемоданов или ящиков — черт его знает. В общем, целый караван сокровищ. Как из «Тысячи и одной ночи». И раньше его, конечно же, никуда дальше границы бы не увезли. А теперь слышала, наверное, что в Таджикистане делается? Война. Граница, что называется, прозрачная. Уведут клад, как пить дать уведут. Не случайно дед туда улетел с такой скоростью, что даже снимок бабушки не взял.
– Ну, может быть, этот твой новый знакомый… Валентин Борисович поможет?
– Да, я смотрю, и у него не очень-то получается деда разыскать. Вот сам со своим внуком в Ташкент собирается.
– Ну ты-то, надеюсь, туда не полетишь?
– Да ты что, — вздохнул Васька. — Кто же меня в самолет без паспорта пустит? Теперь знаешь как с этим строго…
Вероятно, Васька за эти дни насобачился врать так ловко, что Ленка никакого сомнения в его голосе не заметила. На самом деле Васька вовсе не исключал той возможности, что ему придется лететь в Узбекистан. Вот только как это провернуть? И — стоит ли это делать?
После окончания занятий Ваське слинять домой не удалось. Как только учительница вышла из класса, на парту, как пламенный трибун, о которых рассказывала Семеновна на уроках истории, вскочил Кальсон и, перебивая шум, заорал:
– Нар-ро-од! Слушай сюда! Что будем с экзаменами делать?
Риторический вопрос Кальсона никакого ответа не вызвал, но тем не менее шум в комнате сильно приутих.
– Пр-редлагаю обмен опытом по части шпар-ргалок! — провозгласил Кальсон с таким чувством, будто выносил на суд общественности очередную конституцию очередной Французской республики.
– А чо, давайте, — обрадовался Стоматолог, который по поводу своих способностей к сдаче экзаменов иллюзий не питал. — Излагай, Кальсон!
– Если у кого предки с хорошим зрением, можно снять стекло у часов и на циферблате заставить их формулы написать! — похвасталась своей придумкой Пудра.
– Да, тебе легко, — поскреб в затылке Рентген, — ты вон какие будильники на руке носишь. А у меня «Электроника», сюда много не впихнешь.
– Есть еще такая штука — «гармошка», — закинула очередную жвачку в рот Жевастик. — Берут узкую полоску бумаги, передирают туда что надо и складывают. Получается что-то вроде бумажной палочки — ее легко хоть в карман, хоть в носок засунуть.
– Эх, братцы, — почесал свою взлохмаченную шевелюру Глобус, — нет ничего лучше хорошей, мощной такой «бомбы». Только вот как заранее тему сочинения или задачи контрольной узнать?
– Еще есть такие линейки, на них прямо формулы уже написаны, — поделилась своими сведениями Кармен.
– Ну? — заинтересовался Глобус. — Где продаются? Адрес скажешь?
– Девки еще на бедре-е пишут, чо на-адо, я сама ви-идела, — лениво вступила в разговор Мама.
– Где-где? — заинтересованно наклонился над ней Бакс.
– На бедре-е, — хлопнула себя чуть выше коленки Мама.
– Да нет, ты в натуре покажи где, а то я не понял, — нагло подмигнул ей Бакс.
– Юбку наде-енешь, покажу-у, — тут же нашлась Мама, и все участники шпорного симпозиума закатились в хохоте.
– А еще шпоры можно писать на карандашах…
– Вкладывать их во фломастеры…
– Приклеивать скотчем к подолу юбки…
– Рисовать формулы на парте…
– Или в туалете, на стене, пусть кто-нибудь задачу решит, а другие — сходят и сдуют…
– Учебник можно в коридоре «забыть». Потом с контрольной отпроситься и полистать то, что забыл…
Васька слушал и изумлялся — нет предела человеческому гению!
– Солнечным зайчиком можно что-нибудь передавать, по системе Морзе…
– В корешке книги можно черта лысого спрятать…
– На внутренней стороне манжеты белой рубашки что хочешь можно написать. А потом — рукава закатал — и сдувай спокойненько что надо…
