«Пазик» то и дело притормаживал на остановках или просто около голосующих пассажиров, а потому двигался вперед медленно.
Когда в очередной раз автобус застрял на светофоре, Васька встряхнулся и открыл глаза.
Через дорогу спешили пешеходы: босоногий мальчишка в семейных трусах, женщина в цветастом платье с большим тазом лепешек на голове, мужчина в костюме и при галстуке, школьницы в форме, какой-то мужик в шляпе…
Мужик в шляпе! Его лицо Васька увидел только мельком, но ему снова, как и на базаре, показалось, что это тот самый Лысый Объект, которого он видел в Москве в трамвае.
Васька, как мог, вывернул голову, но автобус уже двинулся вперед, и он ничего толком разглядеть не смог.
Или у него глюки, что весьма вероятно в свете происходящих событий, или вокруг него действительно творится нечто странное.
Сон с Васьки сошел, как будто его и не было.
Что будет, что будет?!
Разработать план действий наперед было невозможно, — Васька и предположить не мог, что ждет их в Ходжикенте. А вдруг он вообще пошел по ложному пути и деда там нет? Что ж, по крайней мере, эта версия будет проверена…
Трудная это вещь — сомнение. Хорошо Джеймсу Бонду или Рэмбо — у них наперед все расписано, опыт сказывается. Маши себе руками, стреляй из пистолета да девушек в себя по ходу дела влюбляй. А у него, у Васьки, какой опыт? Драка в «Макдональдсе» да несколько приемов, подсмотренных у Стоматолога, когда тот в шутку отрабатывал на Рентгене новые хуки и апперкоты. Ни мощных серых клеточек Эркюля Пуаро, ни здоровых бицепсов Шварценеггера…
Размышляя обо всех этих грустных вещах, Васька посматривал за стекло.
Покинув пределы городков и поселков, автобус, догоняя свою тень, понесся по трассе. В просветах между посадками пирамидальных тополей были видны горы, и не так далеко, как час назад, а совсем рядом, казалось, рукой подать.
Коричнево-зеленые холмы предгорий плавно переходили в серо-розовые скальные массивы, а над ними гордо возвышались снежные вершины, с которых тут и там белыми языками спускались вниз небольшие ледники.
Ровная дорога кончилась — теперь она поднималась вверх, петляла, как заяц, улепетывающий от волка, виляла пьяным зигзагом.
Иной раз, взглянув в окно, Васька видел перед собой пропасть, на дне которой в легкой утренней дымке блестела река Чирчик. В этот раз Васька пожалел, что сел у окна, потому что нестись на потрепанном «пазике» по горной дороге оказалось куда как страшнее, чем лететь на самолете.
Уже высоко в горах, когда дорога стала взбираться вверх градусов под тридцать, автобус остановила милицейская патрульная машина.
Шофер выскочил из кабины и подошел к желтому «жигуленку» с проблесковым маячком на крыше.
– Сель… Говорят, лавина сошла… Опасная обстановка… — прокатился шепот по салону.
Шофер пару раз развел руками, кивнул, с чем-то согласившись, и занял свое место за баранкой.
Ехал он теперь гораздо медленнее и осторожнее, то и дело притормаживая на поворотах и посматривая на нависшие над дорогой снеговые шапки.
В двух местах им попались следы селя — грязевого потока, что образуется в горах во время таяния снегов и несется вниз, в долину, сметая по пути порой целые горные кишлаки. То, что они увидели, впечатляло. Страшная сила сбила в один ком деревья, камни, опоры линии электропередач — все это было сброшено в сторону мощными бульдозерами.
Когда от бесконечных поворотов и запаха бензина в салоне Ваську начало мутить, пытка горным серпантином наконец закончилась.
Автобус нырнул в небольшую уютную долинку, подняв облачко пыли, притормозил у столба с покосившейся жестяной вывеской.
– Ходжикент, — объявил шофер, утирая потное лицо подолом майки, — слава Аллаху, прибыли.
– Куда теперь? — спросил Васька, когда вся экспедиция в количестве трех человек вытряхнулась из «пазика».
– Где все новости можно узнать? — развел руками Тахир. — Конечно, в чайхане!
Тахир огляделся вокруг и опытным глазом сразу определил, где в Ходжикенте располагается местный рынок. Там же, по старой традиции, должна была быть и чайхана.
Игорь пошел потолкаться на рынок и узнать новости.
Тахир и стреляющий кругом глазами Васька пошли вдоль пыльной улочки — к чайхане.
Дома здесь стояли гораздо вольготнее, чем в Ташкенте, и заборы-дувалы были не такими монументальными. На крышах многих сарайчиков, примыкающих к саманным домам, росла трава, среди которой то и дело выпирал ярко-алый мак.
Оплывшие под дождем дувалы тоже часто были покрыты вихрастой зеленью, которая в горах использовала каждую трещину, для того чтобы использовать свой шанс пожить.
И все-таки, несмотря на то, что все вокруг — от пронзительно-глубокого неба до прозрачного, вибрирующего воздуха — дышало чистотой и свежестью, само горное селение казалось древним до нереальности.
Чайхана — грубо сколоченный помост, нависший над местной речушкой — была полна народа. Чайханщик и его помощник, шустрый чумазый мальчишка, еле успевали разносить приехавшим из города дехканам прокопченные на огне жестяные чайнички и щербатые пиалки.
Васька, уже зная, что на чайхану входить в обуви не принято, снял у входа свои ботинки и сбросил рюкзак.
Тахир на узбекском спросил позволения присесть рядом с компанией седоусых аксакалов и, получив разрешение, посадил Ваську, а сам пошел и о чем-то пошушукался с мальчишкой-помощником.
Мальчишка куда-то умчался, и вскоре сам чайханщик принес к дастархану, где сидел Васька, чай, пиалы, варенье из айвы и свежие, еще пышущие жаром печи-тандыра лепешки.
– Тахир, спроси же скорее, не видел ли кто-нибудь здесь моего деда? Поселок-то маленький, не может быть, чтобы никто ничего не заметил, — попросил Васька.
– Погоди, — осадил его Тахир, — так здесь не принято. Сначала нужно о погоде поговорить, о детях, о здоровье. О деле беседовать будем после первого чайника.
Васька понял, что от условностей местного этикета ему уйти не удастся и, чтобы чем-то занять время, потянулся к ножу-пчаку — нарезать лепешек.
– Стой! — испугался Тахир. — Ты что делаешь?!
– Как что? — пожал плечами Васька. — Хлеба хочу нарезать, только и всего…
– Лепешки нельзя резать, — покачал головой Тахир. — По народному поверью лепешка — это лицо Аллаха. Ее можно только ломать на части.
Сконфузившись от того, что он только что чуть не опростоволосился, Васька уткнулся в свою пиалу.
Вскоре на смену первому чайнику, как по волшебству, появился второй, а за ним и третий.
Разомлевшие старики расстегнули халаты и то и дело утирали крупные, как спелый крыжовник, капли пота.
Тахир осторожно подвел тему разговора к интересующему его предмету. Улучая секунду-другую, пока кто-то подходил и подсаживался к их компании или чайханщик менял чайники, он пересказывал разговор со стариками Ваське:
