Спрашивать дальше было невозможно. Элейн принадлежала сейчас не только ей, но и многочисленным гостям своего дома. Однако внутренний голос нашептывал миссис Каррингтон, что, роковым образом соединившись, Делия и герцог уже не расстанутся. Им предстояло вместе провести эту небывалую ночь. Для нее же ночь вышла ужасной. Нужно было улыбаться, играть до конца роль почетной гостьи, тогда как ее испепеляла тревога.
«Ты хотела прожить эту ночь полной жизнью? – издевался над ней неумолимый внутренний голос. – Изволь же отстрадать ее!»
Когда, наконец, Беппо помог ей устроиться на подушках гондолы, она почувствовала себя такой изможденной, словно несколько часов занималась бегом.
– Синьора очень бледна! – заметил молодой гондольер. – Разве ей не было весело?
– Не очень…
– Однако праздник удался на славу.
– Да, удался. Но, кроме праздника, есть просто жизнь. Наступает момент, когда хочется только одного: вернуться домой.
– Туда я и отвезу синьору, – обрадовал ее гондольер, для которого слово «домой» не могло означать ничего иного, кроме пышной роскоши отеля «Даниэли». Движением, полным силы и ловкости, он отправил свою узкую лодку в плавание по черной воде канала.
Стоя бок о бок на площади Лидо, Жан и Делия молча наблюдали, как розовеет предрассветное небо, отражаясь в неподвижной воде лагуны. Они держались за руки, как дети. Мысли их были одинаковы: начинающийся день станет, быть может, самым главным днем в их жизни. Всю ночь они бродили по залитому огнями городу, перебегая от танцующих пар на углу, где все аплодировали их изяществу в танце, в темные переулки, где безмолвие нарушалось только плеском воды после недавно проплывшей гондолы. Они любовались шпилями церквей, дремлющих в лунном свете, и влюбленными, ищущими убежища во мгле тупичков. Никогда еще Светлейшая до такой степени не оправдывала свое название: бродя по ней, оба чувствовали, как в их сердцах воцаряется покой, уверенность и свет; они походили сейчас на парусники, приплывшие в тихую гавань из штормящего моря.
Впрочем, о любви они не говорили. Беседа шла о том, какой была их жизнь до этой ночи, словно других достойных внимания тем не существовало. Жан знал, что его поиск успешно завершен, а Делия понимала, что не выйдет за Питера Осборна…
Чуть погодя, когда солнце метнуло в них первую ленивую стрелу, Жан взял Делию за руки и запечатлел на ее дрожащих губах легкий поцелуй, скорее мимолетное прикосновение, нежели ласку.
– Я никогда вас не отпущу, – прошептал он.
– А я никогда не позволю, чтобы меня разлучили с вами.
Эти скупые слова значили для обоих больше, чем клятва. Оба чувствовали, что предстоящие часы будут нелегкими, однако решимости им было не занимать: они сделают все, чтобы сокрушить преграды, которые станут громоздить у них на пути обе семьи. Будучи завоеванным в борьбе, счастье станет только сладостнее.
Первый удар не заставил себя долго ждать: Александра ворвалась к ней в номер, не постучавшись. Девушка стояла перед зеркалом и расчесывала свои длинные волосы, сняв с них венок из роз. Она встретила невестку улыбкой, не прерывая своего занятия.
– Входите!
– Где вы были? Мы искали вас повсюду…
– Кто это «мы»? В праздник не стоит терять время на беготню друг за другом.
– Это как посмотреть! Бал был устроен специально в нашу честь, а вы вздумали исчезнуть, даже не дождавшись прибытия всех гостей. Крайняя невежливость! Элейн была вне себя…
Александра лгала: уведомленная об уходе Фонсома лакеем, который передал ей записочку, графиня Орсеоло, никому не сказав, что именно говорилось в записке, отнеслась к происшедшему вполне по-философски и сделала все, чтобы унять чрезмерное недовольство своей подруги.
– Раз так, – отозвалась Делия, – я сейчас же пошлю ей свои извинения и букет цветов. Вас я тоже собираюсь одарить цветами, раз причинила вам беспокойство. Но напрасно вы так! Надо было развлекаться: ведь вас избрали королевой бала!
– Развлекаться? Когда моя родственница ведет себя столь неподобающе? Кстати, вы так и не ответили на мой вопрос: где вы пропадали?
Корделия улыбнулась очаровательному отражению в зеркале.
– Изучала Венецию…
– Вот как? За три недели, что мы здесь находимся, у вас вполне могло хватить на это времени. Впрочем, вы отдавали предпочтение термам Л идо…
– Вы не понимаете: чтобы прочувствовать обаяние города, каким я увидела его этой ночью, нельзя оставаться просто туристкой.
– Вы, разумеется, были одни, когда с вами произошло это чудо? – усмехнулась Александра.
Жесткость тона и изменившийся голос, которым невестка задала свой вопрос, насторожили Делию. Забыв про отражение в зеркале, она взглянула на молодую женщину и увидела, как та бледна и какие круги окружают ее глаза. Ей показалось, что невестка постарела, и почувствовала, как ее сердце переполняет сострадание; впрочем, она неверно угадала причину происшедшей с Александрой перемены.
– Нет, – ответила она как можно мягче, – я была не одна. Если я доставила вам волнение, то прошу меня извинить. Сами видите, со мной не случилось ничего дурного.
Она подошла к Александре с намерением обнять ее, но та оттолкнула девушку.
– Так с кем же вы были?
Оскорбленная грубостью и, главное, враждебностью тона, Делия прищурилась.
– Уж не на допросе ли я? В таком случае позвольте напомнить вам, что вы мне не мать и что даже Джонатан не позволяет себе так со мной обращаться.
– Вас доверили мне, хотя это не было произнесено вслух и у меня не было испрошено согласия. Я имею право знать все.
– Но здесь нет ни малейшей тайны! Вчера вечером я встретила человека, в существование которого прежде не никогда не поверила бы. Вы не можете со мной не согласиться, ибо знаете его. Сдается мне, вы даже флиртовали с ним. Ваша красота околдовала его…
Темные глаза Александры метали молнии.
– Не хотите ли вы сказать, что провели ночь с герцогом де Фонсомом?
– Вот вы и сами все сказали за меня.
– Да вы с ума сошли! Этот человек – самый опасный охотник за юбками из всех, с кем мне доводилось встречаться! Вам нечего делать в его обществе!
– Мы с ним иного мнения…
– Естественно! – Миссис Каррингтон презрительно пожала плечами. – В этой игре он весьма силен! Надеюсь, вы хотя бы с ним не переспали?
Прямолинейность вопроса повергла девушку в смятение, более того, показалась ей отвратительной: как можно мазать такой черной краской чудесные часы, проведенные подле Жана? При всей ее невинности, ее осенило: да Александра ревнует!
– Никогда не прощу вас за то, что вы осмелились задать мне такой вопрос.
