– Но мы живем не только на Земле, но еще и в космосе. И
охотимся в космосе… Если я не ошибаюсь, в прошлом, когда у нас существовали
границы, путешественник обязан был подчиняться законам того государства, в
которое попал?
– Что ж, можно держаться подальше от мест, где
действуют идиотские закрны.
– Да? – спросил Лихов тихо и недобро. – Вы в
самом деле полагаете, что, изменив трассы полетов, мы разрешим проблему? Так
просто? Мы ведь столкнулись с чужой логикой, поймите вы это. Логика. Чужая. И
по ней выходит, что часть нашего общества составляют преступники. Что же, у нас
не найдется других чувств, кроме оскорбленного самолюбия?
– Мы достаточно сильны, чтобы дать отпор, если это
понадобится.
– Вот и знакомый голос, – тихо сказал
Лихов. – Всегда правы только мы. Права она или нет, это моя страна…
Сколько раз звучал этот голос в нашей истории? Значит, мы нашли-таки
гипотетического врага? Да нет, мы его старательно изобретаем…
– Как хотите, – сказал Меншиков. – Как бы там
ни было, я никогда не соглашусь, чтобы землян отправляли на смерть во имя
моральных принципов, которые исповедует другая раса. И не нужно о чужой логике.
Да, они правы, но и мы правы. Так тоже бывает – оба правы, и потому каждый
должен оставаться при своем. Пусть не вмешиваются в наши дела, и мы ответим тем
же. Нужно лишь договориться уважать обычаи друг друга.
– Но сосуществование не всегда сотрудничество…
– Да что вы предлагаете, в конце концов? –
разозлился Меншиков. – Выдавать им тех, кого они считают преступниками?
– Я хочу, чтобы вы поняли, как трудно будет решить эту
проблему. Как и положено, как и следовало ожидать, Первый Контакт оказался
непохож на все, что мы о нем напридумывали. Отдел разработки проблем контакта
далеко, а мы – здесь. Тем более важно, чтобы вы…
– Я понял, – сказал Меншиков. – Могу вас
заверить – я буду беспристрастным и объективным, когда стану докладывать обо
всем. Это мой долг. Но я считал «остроухих» преступниками и буду считать. Мы, с
их точки зрения, преступники? Но не больше, чем они с нашей. Мы – убийцы, а они
– пираты. Поэтому я считаю себя вправе стрелять в любого из них, кто попытается
помешать мне спасти людей. Простите, у меня нет времени.
Он распахнул дверцы шкафа, на ощупь отыскал тяжелый холодный
бластер и заткнул его за пояс. Рассовал по карманам энергетические обоймы,
сунул туда же тюбик с мазью. Натянул новую куртку. Лихов не шевелился.
– А не остаться ли мне здесь? – спросил он
задумчиво, то ли обращаясь к Меншикову, то ли споря с самим собой.
– Не говорите глупостей. – Меншиков свинтил с дула
бластера фальшивое сверло и швырнул его на пол. – Они с вами и
разговаривать не станут, преспокойно пошлют в лес, а там вы загнетесь. Ну, я
пошел работать…
Глава 11
Побег
Он вышел в коридор, беспечным прогулочным шагом направился к
лестничной площадке. Казалось, шары смотрят в спину хитрыми невидимыми
глазками. Меншиков молниеносно обернулся, падая ничком, выбросил вперед руку с
бластером, и дважды сверкнула сиреневая молния, нанизав ничего не успевшие
понять шары на шампуры раскаленной до диких температур плазмы. Они просто не
успели бы подать сигнал…
Выпрямившись, Меншиков вдохнул резкий запах чужой горелой
синтетики. От шаров не осталось и крупинки, только сизый дым не спеша таял под
потолком, «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда…» –
нараспев продекламировал Меншиков своего любимого поэта, поднялся на третий
этаж и проделал там то же самое, потом вразвалочку спустился вниз и уничтожил
шары там. Получилось так легко и просто, что он почувствовал даже некоторую
обиду и разочарование. Вышел во двор, сверкнула фиолетовая молния, и на
территории тюрьмы не осталось ни одного шара. Путь был свободен, но из
предосторожности Меншиков лег на землю у самой стены и пролежал там минут
пятнадцать, выжидая, не появится ли диск со встревоженными тюремщиками. В
просветы листьев фальшивых лип светили знакомые звезды Каравеллы Колумба и
Звездного Филина, понемногу возвращалась уверенность в том, что жизнь
прекрасна.
Диск не появился, значит, никакого командного центра в
тюрьме не было. Как и аварийной сигнализации. Шары действовали по автономной
программе. Что ж, да здравствуют самостоятельные программы, нех жие, банзай,
вансуй… Меншиков встал, смахнул с себя пыль и выдавил на ладонь колбаску
пахучей пасты. Потер ладонь о ладонь.
Паста уничтожила покрывавший ладони защитный состав, пленку
телесного цвета с фальшивыми отпечатками пальцев, и спасатель теперь мог лазить
по стенам и потолку, как муха. Вернее, как геккон, потому что принцип биологи
«Динго» позаимствовали именно у геккона – на ладони приживлялись
микроскопические волоски, не меньше сотни тысяч на квадратный миллиметр, и
ладонь прилипала к любой самой гладкой поверхности. Для сильного человека
влезть на стену было не труднее, чем вскарабкаться на руках по канату.
Меншиков посидел на гребне стены, обхватив ее ногами, словно
верховую лошадь. И полез вниз. Вскоре пятки коснулись земли. Деревья здесь
стояли редко и оттого не казались такими уж противными.
Двойная шеренга кораблей – высокие, темные, похожие на башни
давным-давно заброшенного замка. Среди острых конусов звездолетов и веретен
рейдеров Меншиков углядел какую-то странную полусферу и удивился было, но тут
же вспомнил, что это, должно быть, и есть корабль «желтоволосых».
Он открыл люк «Биосфора» и уверенно направился в рубку. Одна
за другой зажигались лампы, в овальном коридоре громыхало эхо шагов, и Меншиков
подумал вдруг, что никогда до того не был ночью один на большом корабле.
Включил контрольное табло – все системы в готовности,
стартовать можно хоть сейчас.
– Ну и раззявы же вы, господа мои… – презрительно
пробормотал он в адрес «остроухих», а руки тем временем уверенно бегали по
клавишам, задавая киберштурману курс на вторую планету Альфы Каравеллы. Потом
он прошел в свой «Байкал» и сделал то же самое.
Вышел наружу и задержался на краю расчищенного для
звездолетов участка, в тени. Отсюда открывался вид на купол – он стоял на
возвышенности, сверкал, словно исполинская горсть бриллиантов, далеко
отбрасывая свет на окружающий лес. Пристанище уверенных в себе, не нуждавшихся
в маскировке похитителей, он походил скорее на волшебную шкатулку, на театр,
где сейчас должен начаться веселый новогодний маскарад. Не было в нем ничего
злонамеренного или грозного.
Несколько минут Меншиков стоял засунув руки в карманы
куртки, кривя губы, смотрел на жилище существ, над которыми одержал верх.
Особого торжества или какого-нибудь там злорадства он не испытывал. Как всегда
в таких случаях бывает, подготовка триумфа казалась теперь во много раз ценнее
самого триумфа. Меншиков ощущал лишь томительную крестьянскую усталость.
Возвращаясь назад, он едва не сбился с пути. Хорошо, что
ориентироваться помогал сияющий купол.
