– А государственные интересы? – чиновничек
взглянул так, что ноги сами подняли генерала со стула, каблуки сами щелкнули, а
глотка сама собой рявкнула:
– Слуш-шаюсь!
Через пятнадцать минут из низких облаков навстречу бегущей
дороге вывалились звенья ревущих самолетов, под треугольными крыльями
засверкали вспышки, и град ракет обрушился вниз. Какое-то время, дорога
держалась, да и большая она была, но ракеты способны были разрушить бетонные
укрепления, не то что асфальт…
И все было кончено. Обломки асфальта тщательно собрали,
погрузили в стальные контейнеры и отправили утопить в море, чтобы и намека не
просочилось насчет того, что была дорога, которой надоело терпеть на себе
танки.
Чрезвычайно гордый собой генерал вломился в кондитерскую. И
застыл в дверях. Участники совещания сидели не шевелясь, уставясь в одну точку,
а бледный начальник разведки держал возле уха телефонную трубку и считал вслух:
– Сорок вторая… сорок третья… сорок четвертая…
Все могут короли
Вы, должно быть, слышали, что давным-давно, в добрые старые
времена… Кстати, почему мы так любим называть старые времена добрыми? Потому,
наверное, что сами в те времена не жили, а там, где нас нет, кажется всегда
лучше. Может быть, именно поэтому лет через триста потомки назовут и наши
времена добрыми старыми. Наверняка назовут. Вот и получается, что и мы с вами
живем в добрые старые времена. Только об этом не догадываемся.
Так вот, давным-давно в мире было очень много королей, а так
как парламентов еще не существовало, королям жилось совсем неплохо – делать они
могли все, что хотели, а хотели они, как правило, все, что могли, а могли они…
В общем, на свою участь они не жаловались, оставив такие мелочи своим
подданным. Они носили красивые золотые короны, горностаевые мантии, пили-ели на
злате-серебре, но в их замках было темно и гуляли сквозняки, потому что
электричество и паровое отопление изобрели гораздо позже.
К сожалению, пергамент, на котором была записана эта
история, сгинул во времена очередной войны, и некоторые утверждают, что его
никогда и не было, но один профессор когда-то слышал от другого профессора, что
тот видел академика, который лично знал архивариуса, двоюродный дед которого
некогда встречал монаха, в детстве слышавшего эту историю от своей бабушки, она
рассказывала ее, когда была в хорошем настроении. У монахов ведь не бывает
только жен, а бабушки бывают, так что история представляется правдоподобной.
Короля, о котором мы хотим рассказать, звали Карл Задира.
Так уж тогда было принято – королям давали прозвища, потому что фамилий у них
не было, одни порядковые номера, и если говорили просто «Карл», трудно было
понять, о каком именно Карле говорят. Прозвища, надо отметить, брали не с
потолка, выдумывали не с бухты-барахты. Они всегда были заслуженными, и если,
например, короля именовали Скупым, можно было ставить сто против одного, что он
самолично отпускает лейб-повару кур и зелень, а перец вообще сыплет в котел
сам, никому не доверяя. Перец тогда стоил дорого, и привозили его издалека.
А Карл Задира очень любил драться. Со всеми соседями он
давно перессорился, а если иногда мирился, то исключительно для того, чтобы
поссориться еще раз, иначе неинтересно.
Для того чтобы драться с соседями, нужна хорошая армия, а
для того, чтобы армия дралась и не разбегалась, ей нужно неплохо платить и
хорошо кормить. Для чего, в свою очередь, необходимы налоги, поборы, десятины и
обложения, которые проще собирать с помощью той же армии, – • цивильных
сборщиков можно побить, а с военными проделать это значительно труднее.
Вот так и шло – в мирное время армия разоряла свою страну, в
военное – чужие. Естественно, разумнее было чаще отправлять ее в зарубежное
турне.
Постепенно Карл Задира прибрал к рукам или запугал многих
соседей, и только с Генрихом Драчуном он никак не мог справиться, потому что
этот Генрих был того же поля ягода – так же любил драться, запугивать и
прибирать к рукам соседей и держать в руках армию (а для этого в те времена
требовалось не меньше мастерства, чем для того, чтобы выиграть битву). В конце
концов свелось к тому, что серьезно воевали только они одни, но ни одному не
удавалось начисто разгромить другого. Оба понимали – дальше так продолжаться не
может.
Карл Задира, несмотря на то что был весьма ограниченным,
недалеким человеком, научных методов не чурался. И велел позвать одного из
своих мудрецов, чтобы тот растолковал, как быть и как жить дальше.
Мудрецы были учеными стариками, считавшими, что им известно
все обо всем, и каждый утверждал, что истинный мудрец и светоч знания только
он, а все остальные – безмозглые компиляторы и плагиатствующие жулики.
Мудрец предложил королю Карлу помириться с королем Генрихом.
Через пять минут ему отрубили голову, признав его предложение государственной
изменой и оскорблением национального достоинства. Назавтра Карл вызвал второго
мудреца, и тот, памятуя о печальной судьбе предшественника, решил предложить
прямо противоположное – идти войной на Генриха и бить его, пока не разобьют
дочиста.
Второго мудреца повесили, потому что палач, ведавший рубкой
голов, лежал после приступа радикулита. Король Карл и сам знал, что лучше всего
идти войной, но этот способ был против Генриха многократно использован и успеха
не принес. Король на скорую руку, задним числом обвинил второго мудреца в
преступной недооценке духа времени и велел вызвать третьего.
Но и мудрецы не дремали. Они ненавидели друг друга, однако
отбрасывали распри в одном-единственном случае – когда опасность грозила всей
корпорации. То, что сейчас дело обстояло именно так, не посмели отрицать и
самые глупые мудрецы.
Все они умели считать, хотя бы на пальцах, и быстро
вычислили, через сколько дней королевство останется вовсе без мудрецов, если их
истребление будет продолжаться такими же темпами. А вычислив, ужаснулись и в ту
же минуту дружно разбежались по сопредельным странам.
Твердо решив получить научную консультацию, Карл Задира
пригласил алхимика. В каждом порядочном королевстве были в те времена свои
алхимики. Жил он обычно в уединенной обветшалой башне в компании сов и летучих
мышей (многие выписывали из-за границы еще и крокодилов – для колорита), днем
спал, а ночью превращал свинец в золото, вызывал духов для конфиденциальных
бесед и наблюдал за звездами. В отличие от мудрецов алхимики больше скрывали
свои познания, чем хвастались ими, и оттого на всякий случай их все боялись – короли
в том числе. Не могло быть и речи о том, чтобы вульгарно рубить головы
алхимикам, как это запросто проделывали с мудрецами. Алхимикам не приказывали
прибыть – их вежливо приглашали.
Принято считать, что алхимики поголовно были старыми
уродами, но в это плохо верится, – если в наше время имеются
тридцатилетние доктора наук, почему же мы обижаем алхимиков упрощенным
представлением о них? Из дальнейших событий можно сделать неопровержимый вывод
– тот алхимик, что пришел к королю Карлу, наверняка был молодым.
