– Неутешная вдова бурно горюет… – сказала
Милена. – Так вот, мы из МУУ, и нас интересует один-единственный вопрос:
почему застрелился ваш муж, если у него не было на то видимых причин?
– Пошли прочь, вы оба. – Анна смотрела брезгливо и
враждебно. – Позову полицию.
– Ты еще санэпидстанцию вызови, – вкрадчиво
сказала Милена, полуотвернувшись от хозяйки, и, не меняя позы, вдруг резко и
точно ударила ее под ложечку, обмякшую подняла из шезлонга и, заломив руку,
поволокла к дому. Обернулась к Даниилу: – Футляр принеси.
Когда Даниил вернулся в дом, Анна лежала, прикованная за
лодыжку и запястья к железным украшениям постели. Милена задумчиво курила,
перелистывая какие-то бумаги – ящики письменного стола она опорожнила на пол.
– Ничего. – Она отбросила пачку писем. – Так
вот, киска, у меня такое впечатление, что ты что-то знаешь. Может быть, все.
Говорить будешь?
– Ничего я не знаю, – прошептала Анна.
– А вот это уже звучит как заученное. – Милена
неторопливо натягивала резиновые перчатки. – Даниил, шел бы ты прогуляться
по саду, а? – Она огляделась, сняла с крючка небольшое полотенце, свернула
аккуратный кляп и заткнула Анне рот. Кривыми ножницами ловко разрезала на ней
купальник и стряхнула обрывки на пол. – Даниил, иди, гуляй. Во-первых,
неприлично пялиться на голую женщину, а во-вторых, я не хочу отвлекаться на то,
чтобы совать тебе под нос нашатырь. Сейчас начнутся вопли и сопли, а ты человек
непривычный.
Даниил вышел в сад и присел на крылечко. В доме позвякивало
железо, разбилось что-то стеклянное, Милена о чем-то резко, деловито спросила,
заскрипела кровать и раздался тягучий стон. Милена удовлетворенно хмыкнула,
спросила что-то, помолчала, и снова понеслись стоны. Даниил приподнялся,
заглянул в окно. Голова Анны моталась вправо-влево. Лицо было в поту, Милена,
низко склонившись над ней, что-то сосредоточенно делала, энергично дергая
локтями. Не оборачиваясь, бросила назад окровавленный скальпель, подключила к
розетке какой-то продолговатый предмет, навалилась на Анну всем телом. Анна
забилась так, что едва не перевернула кровать.
Даниила замутило, и он отошел к шезлонгу. Ну вот. Рядом
пытают живого человека, а ты стоишь и тянешь сигарету. Но, в конце концов,
глупо принимать близко к сердцу все, что происходит во сне, а разве эта
планета, это пространство – не сон? Неподдельным и единственно верным следует
считать лишь тот мир, из которого ты пришел, все остальное – глупый и оттого
ничуть не страшный сон…
Милена плюхнулась на лавочку рядом с ним:
– Дай сигареты. Молчит, стерва…
– Может, она ничего и не знает?
– Кто из нас профессионал? Когда так молчат, всегда
что-то знают, уж ты мне поверь… – Она осторожно поднесла к губам сигарету,
стараясь не испачкать рот о перчатку. – Ничего, сломаю…
– Тебе что, это доставляет удовольствие?
– Глупости. – Милена мотнула головой. –
Считаешь меня уж не знаю кем… Никакая я не садистка. Мне нравится сам процесс
получения информации – из сплошной темноты и неизвестности вдруг забрезжит
свет, разрозненные обрывки складываются в картину, истина предстает во всей
своей красе и завершенности. Нет, правда, это лучшее в мире занятие – получать
информацию от того, кто не хочет ее давать. Правда, при этом приходится
возиться со всякими острыми железками… Но это побочные эффекты. Ну ладно, пойду
продолжу.
Из дома неслись возня и стоны. Потом стоны стихли. Даниил
плюнул и принялся было прохаживаться по дорожке, но тут хлопнула дверь, на
крыльцо выскочила Милена, сдернула на ходу мокрые перчатки, швырнула их в
кусты, пронеслась по дорожке и распахнула калитку:
– В машину, быстро!
Она гнала по широченному проспекту Бречислава Крестителя
так, словно задалась целью погибнуть в автомобильной катастрофе, прихватив с
собой на тот свет как можно больше народу. Наверное, у «Таврии» были
спецномера, иначе дорожная полиция давно прострелила бы им шины. Даниила
мотало, как куклу.
– Пистолет с собой?
– Ага… – ошалело кивнул Даниил.
– Будем брать. Обязательно живым, – азартно бросила
Милена. – Раскололась сучонка, не выдержала. Ничего, оклемается, я ей
ничего серьезного не отшибла… Запомни – брать живым!
Она затормозила у подъезда, выхватила пистолет и бросилась
вверх по лестнице. Даниил, не пытаясь ничего понять, топотал следом. На втором
этаже Милена с маху надавила кнопку и, не дожидаясь появления хозяина,
повернула к Даниилу разгоряченное лицо, прекрасное и злое:
– Вышибай дверь!
Даниил разбежался, всем телом обрушился на дверь и кубарем
полетел на пол в прихожей – дверь оказалась вовсе незапертой. Милена пробежала
мимо него внутрь, остановилась на пороге и вяло выругалась. Даниил, потирая
коленку, заглянул через ее плечо, впервые вдохнув при этом запах ее кожи, и
тихо свистнул сквозь зубы.
Изящно одетый мужчина средних лет сидел лицом к ним в низком
велюровом кресле и смотрел стеклянными глазами в никуда. На сером пиджаке
рыжели с левой стороны три пятна.
– Марчич, действительный статский советник МИДа, –
тихо сказала Милена, подошла к мертвецу и ощупала его спокойно, привычно. –
Ну да, час-полтора назад… Понимаешь? Его пристрелили, едва узнали, что мы
поехали к вдовушке…
– Кто и зачем?
– Ах черт, ну надо же, с хрена сорвался… Подожди, поищу
алкоголя. – Милена отправилась на кухню, принесла бутылку и бокалы. –
Садись, помянем дурака. Да садись ты, он уже тебя не съест… Так вот. За три дня
до смерти мужа к нашей красавице Аннушке явились вот этот тип и некто другой –
по приметам он мне смутно знаком, нужно будет потом показать вдове фотографии…
Оказалось, что эта черная харя, Шибоботе наш прогрессивный, увидев Анну на
приеме, загорелся и поставил вопрос ребром: либо ему предоставят красотку во
временное пользование, либо не будет он подписывать никакого договора, а
переметнется в объятия османов. Ну, дипломаты всполошились, уламывали киску три
часа, и крестом, и пестом. Уломали, отвезли ее к черненькому, всю-то ночь он ей
объяснял про свободную Африку. Договор торжественно подписан – читал газеты? А
сутки спустя… – Милена значительно подняла палец, – а сутки спустя
кто-то явился к нашему дятлику и сунул в его видик некую кассету, заснятую на
дипломатической даче. Анна и прогрессивный президент а натюрель. Оказалось,
тут-то и была слабинка… Радомиров взял пистолет, обматерил женушку и шмальнул
себе в висок. Интересное кино, верно?
– Да…
– Причем заметь: у меня создалось впечатление, что
здесь действовали две разные группы. Рассекречивать это дело – я про дачу – мог
только человек, преследующий свои, особые цели… Возьмем такой расклад –
существует Икс. Добиться подписания договора – его служебный долг. А довести
Радомирова до самоубийства – тоже долг, но уже перед кем-то другим…
– Думаешь, это внутри?
