Милена поняла:
– Вот именно. Двойник. Обрубили они нам цепочку…
– А что, если это «Омега-Дельта»? – спросил Даниил
уже в машине.
– А доказательства? – печально спросила Милена.
– Куда мы едем?
– Ко мне. Кто-то мне что-то обещал в обмен на
информацию.
Квартирка у нее оказалась самая обыкновенная. Одна стена
занята книжными полками, на стене над тахтой – большая репродукция с картины
Линке «Гибель Атлантиды», и рядом – карикатура на Морлокова, весьма даже
небесталантная.
– Ты что пьешь? – спросила Милена из кухни.
– Я все пью.
– Так мне больше идет?
Даниил обернулся. Милена стояла, облитая солнечными лучами,
загорелая, в просвечивающем таком ситцевом халатике, синем, в цветочек.
– Просто прелесть, – сказал Даниил.
Она ему в самом деле нравилась. «Стоп, – подумал
Даниил, – я люблю Ирину. Ну и что с того? Я и продолжаю ее любить, однако
во сне возможны самые неожиданные повороты отношений и поступков. Ирина – это
одно, а Милена – это просто любопытство, и все. Романтично даже. Бравая девочка
с клещами в руках, а я ее на диван и – по-мужски, как следует… И никаких
сложностей. Сложности – это в антимире или на Ближнем Востоке».
Все и в самом деле получилось как нельзя приятнее. Даниил
обнял Милену, а Милена была покорная, и магнитофон наигрывал что-то
электронно-космическое, и, хотя они ничего не знали о Кфансуте, мелодия
невольно вызывала в мозгу образ пришельца, лениво плывущего в стратосфере на
границе синевы и черноты, над завешенными белыми спиралями циклонов
континентами и морями, ситцевый халатик был таким невесомым, словно его не
было, а потом и в самом деле не стало, и застилать постель не было желания, и
вой черных фургонов на вечерней улице, и аромат чисто вымытой кожи, и уверенное
проникновение в упруго-влажную тайну, и беззвучно ораторствующий Морлоков на
экране огромного цветного телевизора, заливавшего темную комнату нелюдским
светом, и загорелые плечи под ладонями, и злорадное удовлетворение от того, что
Милена стала обычной девушкой, что-то жарко и бессвязно лепетала…
Ночь выдалась неспокойная. Милена ворочалась во сне,
надрывно всхлипывала, а Даниил совсем не мог спать и ушел наконец на балкон
додумывать под горький сигаретный дым горькие загадки. Его бесила
«Омега-Дельта», потому что он, как истый ученый, ненавидел загадки…
Чертова Хата, «Омега-Дельта»… Больше всего бесило то, что ее
нельзя было связать ни с одной мало-мальски влиятельной силой как в стране, так
и за ее пределами. Таинственная сила, словно рок в готических романах,
действовала, казалось, без определенной цели и не искала выгод – а меж тем у
силы этой не могло не быть своих целей и своей выгоды…
Даниил зло швырнул с балкона очередной окурок. Вообще-то,
все просто – нетрадиционная загадка требует нетрадиционного поиска, вот только
в чем сей поиск должен заключаться? «Собственно, какое мне до всего этого
дело, – подумал он. – Я, кореша, не с этой улицы, меня ваше толковище
не касается… Но разве не заманчиво доказать, что ты даже во сне способен на
многое? Никто не в силах раскрыть, а я раскрою…»
Он услышал стон и вернулся в комнату. Милена, съежившись,
закутавшись в простыню, забилась в угол, и в глазах у нее был панический страх.
При виде Даниила она еще крепче прижалась к стене, забормотала что-то.
– Ты что? – Даниил присел рядом, сжал ее плечи и
встряхнул как следует.
Она закрыла глаза, мотнула головой:
– Сон. Подземелье – переходы, переходы, факелы чадят,
рядом кто-то идет, и лица не видно, и повернуться к нему страшно. – Она,
дрожа, прижалась к Даниилу. – И везде эмблемы, копотью выведено, на стене
высечено, из меди отлито – омега и дельта, омега и дельта, и я знаю, что это –
моя смерть…
– Это сон, – сказал Даниил. – Спи. А то
припрется серенький волчок, за бочок ухватит…
Он уложил Милену, укутал и баюкал, пока она не заснула.
Осторожно улегся сам и хотел закрыть глаза, чтобы вздремнуть хоть немного, но
тут замигала лампочка телефона. Даниил встал и снял трубку.
Жесткий, уверенный голос сказал:
– Завтра в газетах появится сообщение о загадочной
смерти Анны Радомировой. Она была убита в собственном доме мужчиной и женщиной,
приехавшими, судя по показаниям свидетелей, на бирюзовой «Таврии»…
– И вы рассчитываете, что удастся нас скомпрометировать? –
спокойно спросил Даниил.
Раздался холодный смешок:
– Ну что вы… Просто у вас нет концов. А если вас
интересует, кто был у Анны с Марчичем, отправьте водолазов к мосту Ярополка.
Левый берег, напротив входа в ресторан… Ну, как вам Милена? Отлично подмахивает,
нет?
– Сволочь, – сказал Даниил. – Я тебя найду,
слышишь?
Странные жестяные нотки в голосе его загадочного собеседника
объяснялись просто: на том конце провода подключили не столь уж хитрую штуку,
надежно искажавшую голос так, что ни на слух, ни в записи его нельзя было
опознать. А вот это уже зацепка – трудяга Хрусталев, отправив Даниила с
Миленой, тем временем поручил навесить на ее телефон разные хитрые устройства…
– Нет, не найдешь, – сказал голос. – Я –
Сатана, понимаешь?
– Ты обыкновенная грязная сволочь, – сказал
Даниил. – И я тебя найду.
– Нет, – рассмеялся голос. – Я хитрый…
И заревели короткие гудки. «Ну, так, – подумал
Даниил. – Есть один тягомотный, но эффективный путь: вокруг этого дела
нужно устроить шумную и оживленную возню. Чем больше людей попадет в эту
коловерть, тем больше шансов, что кто-то на что-то наткнется, и неведомый
противник вынужден будет принимать контрмеры, все более обширные, а значит, все
больше таинственных врагов вынуждены будут вступать в игру, совершать какие-то
действия и непременно – промахи…
Найду, – подумал Даниил. – Чем бы ни пришлось
пожертвовать…»
* * *
Были ива да Иван,
были – вышли…
С. Кирсанов
Фельдмаршал Осмоловский сидел слева от квадратного,
покрытого строгим неярким лаком стола, выказывая этим уважение к Хрусталеву,
хотя и младшему по званию, но хозяину кабинета. Он был в неуставном сером
сюртуке с единственным орденом Белого Орла, любил клубнику в лосином молоке и
ало-голубые закаты.
Даниил остался у окна, прижался поясницей к толстой
мраморной доске подоконника и старался ни о чем не думать.
Были еще трое – за портьерами, призовые стрелки.
– Генерал, к вам маршал Морлоков.
Хрусталев молча опустил веки.
Морлоков вошел неторопливо, оглядел всех троих, словно
сфотографировал, и нейтрально улыбнулся:
– Мне передали, что вы просили…
