Дверь открылась сразу же. Перед Даниилом стоял импозантный
седовласый джентльмен. Круминьш Арвид Янович, бывший полковник тверского
посольства. Шпион, конечно.
– Простите? – настороженно спросил Круминьш, явно
ожидавший кого-то другого, и его узкая ухоженная ладонь поползла к карману
вишневого халата.
Даниил коротким ударом сбил его с ног, захлопнул за собой
дверь, за руку отволок хозяина в гостиную, где и оставил на полу, вынув из
кармана халата пистолет. Сел в кресло, пнул экс-полковника под ребра, чтобы
привести в чувство, закурил и сказал:
– Ну, здравствуйте, Арвид Янович. Поговорим?
Представляться не буду, вы меня наверняка и так знаете… Ради экономии времени
не стоит меня пугать или подкупать. Не стоит также уверять, будто к вам сейчас
придут гости.
– Вы понимаете, что… – начал было, сидя на полу,
седовласый хозяин.
Даниил, не вставая, пнул его в грудь:
– Молчать, я сказал! Лучше слушайте меня, это ведь
интересно, право… Я не буду углубляться во все детали и подробности. Просто – я
поставил вам ловушку, а вы в нее влипли. В свое время ситуация с Чертовой Хатой
сводилась к следующему: она не могла принадлежать ни одной из крупных разведок
или серьезных политических сил. Это и сбивало всех с толку. А вот мне как-то
пришло в голову: быть может, дело просто-напросто в том, что затеяла все это
некая группа внутри некой разведки? Группа, чьи интересы прямо противоположны
интересам родного ведомства? Дальше было проще… О том, что Резидент якобы
собрался вторгнуться в Чертову Хату, знали только вы. И ваши люди… Как и Милену
Дилову, а она тоже была подсадной уткой. Я вас поймал. Объектом руководите вы,
на свой собственный страх и риск, в Твери ничего об этом не знают. Впрочем, уже
знают. Правда, только то, что я счел нужным им сообщить… Молчать! – Даниил
снова пнул экс-полковника. – У меня мало времени. Итак, Чертова Хата, она
же «Омега-Дельта» – это криптоним вашей лаборатории, где считавшиеся погибшими
лучшие ученые Коростеня и Твери клонировали человека, более того – вложили в
него интеллект и память прототипа. Я не знаю, как им это удалось, но
догадываюсь, что это были гении…
– Почему – были? – не удержавшись, воскликнул
Круминьш. На сей раз Даниил его не ударил. Устало улыбнулся:
– Ну, не «были» – есть… Пока что. Гении… Одним словом,
то, что они сделали, можно назвать воскрешением из мертвых. Кто? Кого вы там
подняли из праха?
Круминьш молчал.
– Слушайте, вы, – сказал Даниил с жутким
спокойствием. – Я потерял слишком многих… И лишняя кровь меня уже не
волнует. Если вы не разинете пасть, нет такого зверства, которое я на вас не
испробую… – Он наклонился и посмотрел в глаза седовласому. – Мясо
буду рвать клочьями, сволочь…
Секундная стрелка на его часах ползла невыносимо медленно.
Наконец Круминьш прошептал севшим, шелестящим голосом:
– Сталин…
Даниил слишком устал, чтобы удивляться. Перегорел.
– Теперь понятно, зачем вам понадобился Морлоков –
играть прежнюю роль при новом хозяине. Я не пойму только одного – почему при
покушении на Ирину вы пытались убрать и его?
– Потому что к тому времени генералиссимус полностью
созрел в принятии собственных решений, – сказал Круминьш. – И
Морлоков ему не вполне подходил…
– Ну что ж, – сказал Даниил. – Придумано
недурно – вы убираете обеих царевен, и на освободившийся трон восходит Осип
Джугашвили…
Он удивленно замолчал – в глазах Круминьша промелькнуло
что-то похожее на превосходство, а этого чувства седой никак не мог испытывать
сейчас, загнанный в угол, раздавленный. И тем не менее это было презрительное
превосходство…
– Господи, так вот в чем дело! – ахнул
Даниил. – Лихо придумано, нет слов. Значит, Иосиф предназначался не для
древлянского трона? Для Твери вы его готовили? Ну, у меня нет слов. И
разумеется, вы станете утверждать, что ваши побуждения были самыми благими?
– Да, – сказал Круминьш. – Терпеть больше нет
сил – вся эта нахлынувшая с Запада муть, вещизм, стремящийся подменить высокие
идеалы, аполитичность и равнодушие, к которым скатывается часть общества… Нам
нужен человек, способный решительными мерами спасти высокие идеалы и
завоевания…
Его глаза горели, он говорил вдохновенно, с яростным
пафосом, как когда-то, должно быть, распинался перед поляками, убеждая их
немедленно пожертвовать отечеством ради мировой революции. Даниилу скоро надоело,
и он вновь пнул под ребра седого трибуна, и тот замолчал.
– Хватит, – сказал Даниил. – А это правда,
что шрамы от польских сабель у вас не только на спине, но и на заднице?
Не дожидаясь ответа, он снял телефонную трубку, накрутил
номер особого отдела тверского посольства и сказал:
– Клиент готов. Можете приезжать.
* * *
Все, что свершить смогли вы, и все, что не смогли,
пристрастно взвесят люди, к которым вы пришли.
Р. Киплинг
Высокие зеленые ворота, украшенные медными беркутами, гербом
ВВС, медленно разъехались в стороны. Дежурный исследовал удостоверение и
трудолюбиво состряпанную Даниилом бумагу, в которой говорилось, что
контрразведка проводит в известных ей одной целях осмотр пристоличных военных
аэродромов, а посему всем чинам предписывается оказывать содействие. Даниил
ждал, положив руку на сиденье, на прикрытый газетой «Ауто Маг».
– А какие цели? – не удержался веснушчатый
лейтенантик, местный особист.
– А-а… – Лейтенант вернул документы и вскочил на
подножку вездехода. Женя уверенно повела машину в дальний конец взлетной
полосы, мимо остроносых истребителей, средних бомбардировщиков, связных
бипланов. Лейтенант что-то тараторил над ухом Даниила, расхваливая отлично налаженную
бдительность. Даниил не слушал – все, что болтал этот без двух минут покойник,
не могло уже иметь значения. Его занимало одно-единственное – то, что Круминьш
Арвид Янович, оказывается, просто-напросто застрелился вчера в собственной
квартире, и это не легенда, те, кто туда ездил, уверяли Даниила, что труп и в
самом деле принадлежит бывшему полковнику латышской гвардии. Значит, вот так.
Значит, корни тянулись глубже. А потому…
Женя затормозила возле двухмоторного «Алконоста», поднялась
в кабину по алюминиевой лесенке, бегло окинула взглядом приборы и кивнула
Даниилу:
– Порядок. Полный бак и полный боезапас. Ну, Данька,
всего тебе наилучшего. Запомни меня веселой.
«Я с тобой», – хотел было сказать Даниил и взглянул ей
в лицо. Она была бледна, но глаза – спокойные и даже чуточку азартные. Даниил
все понял, вспомнил старинную английскую балладу и тот разговор Хрусталева с
Женей. И отступил к машине. Женя улыбнулась ему, решительно задвинула фонарь.
Взвыли винты, превратились в туманные круги, по траве пошли
волны. Оглушительно стреляя моторами, «Алконост» прокатился по рулежной
дорожке, выехал на полосу и после короткой пробежки взмыл в небо. Только тогда
до лейтенантика дошло, его безусое лицо стало удивленным и встревоженным, он
медленно положил руку на кобуру. Даниил спокойно поднял «Ауто» и выстрелил в
это лицо.
