Он стоял на горячей бетонке и смотрел в небо, туда, где
растаял «Алконост». В ушах у него настойчиво звучало, словно слуховая
алкогольная галлюцинация:
– Ну что же, у нас неплохие дела, так выпей-ка с нами,
красотка…
Когда гремящая тишина стала невыносимой, он сел в машину и
помчался к воротам. Мосты за спиной горели и рушились, ничто отныне не имело
значения не было ни любви, ни ненависти, все, кого он любил и предал, были
мертвы, будущее его не интересовало, прошлое хотелось смять и выбросить. Пора
домой, дома на его совести не будет абсолютно ничего, все останется по эту
сторону, навсегда, насовсем…
Он промчался по Южной стратегической дороге, миновал
несколько селений и остановил машину на перевале. Внизу, в распадке, стояла
окруженная серебристыми елями вилла – инкубатор со змеиным яйцом.
В небе появился «Алконост». Жестокий и прекрасный, как
всякое сработанное человеческими руками оружие, он почти вертикально шел к
земле, врубаясь винтами в голубой осенний воздух, и Даниилу показалось, что он
видит за сизым бронестеклом спокойное лицо Жени – за секунду до того, как
надрывно ревущий штурмовик вонзился в землю, в белый красивый дом, и распадок
заволокло тучами дыма, пронизанного желтыми всплесками огня…
Вот и все. Все кончено. А Даниил стал чужим и ненужным.
Наверное, он был таким с самого начала.
В Коростене снова были события. На перекрестках чадно дымили
окруженные толпами народа костры, и на кострах горели царские флаги и эмблемы,
а по улицам грохотали танки, над ними развевались красные полотнища, а на них,
махая разномастным оружием, теснились бородатые, в круглых беретах и кожанках,
и кто-то держал речь с балкона при полном одобрении толпы, кто-то деловито
сдирал погоны с перепуганного полицейского, кто-то сшибал прикладом орленые
вывески, кого-то целовали смеющиеся девушки, и на танки летели яркие букеты…
А Даниил был чужим и ненужным.
Альтаирец Кфансут тем временем поднимался все выше и выше,
сначала была только синева, и нежная пена облаков, и удивленно охавшие пилоты
истребителей и аэробусов, потом голубизна стала темнеть, превратилась в
черноту, остались далеко внизу орбиты спутников, Кфансут поднялся за пределы
атмосферы и затерялся среди звезд.
И тогда пролился Неземной Дождь. Кфансутовы штучки, понятно.
Дождь шел недолго, минуты, но все увидели, как из
неизмеримой выси, казалось из самого Солнца, падают эти многокилометровые
струи, вспыхивающие всеми красками Земли, сверкающие мириадами крохотных радуг;
как они падают и тают, словно прекрасный неощутимый сон. Он очень быстро
кончился, Неземной Дождь.
Но каждый, кто его видел, взглянул на себя со стороны и
понял, что он собой представляет.
И Даниил тоже.
* * *
В четырнадцать часов тридцать семь минут неэвклидово
пространство напряглось, лопнуло на несколько десятков секунд, и сквозь
образовавшуюся щель Даниил вернулся в свой мир.
Его давно уже перестали ждать, лаборатория была пуста, и на
дежурстве у генератора перехода пребывал желторотый практикант. Он упоенно
читал Дрюона и даже не посмотрел на обвитую спиралью раму «двери», когда
мелодично мяукнул сигнал. Он поднял голову, лишь услышав шаги. Последовала
немая сцена.
Даниил обнаружил свой портрет, висящий над пультом –
очевидно, для того, чтобы опознать любого чужака, вздумай только тот сунуться с
той стороны… Слава богу, портрет был пока что без черной ленточки. Взглянул на
календарь – все правильно, двадцать четвертое сентября. Время в обоих мирах
текло строго параллельно.
Отмахнувшись от студента, кинувшегося было с поздравлениями
и расспросами, Даниил пошел к двери и слышал, как практикант восторженно орет в
телефонную трубку.
Его серые «Жигули» стояли в гараже на прежнем месте. Даниил
выехал на шоссе и помчался к Киеву, превышая дозволенную скорость, нагло
обгоняя с заходом на встречную полосу. Он ехал сквозь коридор взглядов и лиц,
которые видел только он, не хотел думать ни о чем и ничего не хотел желать.
Мельком вспомнил, что пришла осень и снова по-всегдашнему зарядят косые,
занудные, бесконечные дожди.
Чаще всего всплывало лицо Ирины, печальные серые глаза
ничего сейчас не обещали и не просили.
– Ирина, – сказал он, – ведь я любил тебя.
– И убил, – сказала Ирина. – А я так просила
тебя хоть что-то сделать. Ведь можно было что-то сделать…
– Ирина, – сказал он, – а какое право я имел
что-то у вас менять? Каждому свое…
– Но разве подлость изменяется в зависимости от
порядкового номера пространства? – спросила Ирина. – Мерзавец – везде
мерзавец… Мне-то все равно, меня уже нет и никогда больше не будет, а вот ты…
«Ирина!» – закричал он.
Напрасно. Ее уже не было. Совсем. Серая машина летела по
мокрому, усыпанному грязными осенними листьями шоссе, мелькали синие таблички с
белыми надписями, с обеих сторон был багряно-золотой, прекрасный в каждогоднем
умирании лес, вечный Осирис, а сверху – скучное серое небо с одиноким, пугливо
сжавшимся клочком голубизны. В такой день поневоле вспо-миналось, что нет
больше Владимира Высоцкого, что на Новодевичьем торчит черная колонна и белая
колонна, а бюст – между; что некий военный летчик родом из Тулы взорвался на
стартовой площадке и оттого не стал Первым; что прежде Евы была Лилит.
А Даниил не знал, осталось ли что-то, ради чего следует
жить, и мысленно выл от страха, ожидая, что вслед за Ириной к нему придут
другие, что с ним станут говорить Милена, Женя, Пашка Хрусталев, Резидент…
Забыть, что сон, которым ты забавлялся, как погремушкой,
стрелял в других настоящими пулями и убивал их всерьез, живых, теплых… Забыть?
Руки на руле ни чуточки не дрожали – хотя бы в эти минуты
нужно было проявить решительность и волю. Тем более что впереди с каждой
секундой рос, увеличивался такой подходящий тупой капот…
И Даниил втоптал педаль газа до предела.
Глаза у водителя встречного «Камаза» стали квадратными.
«Институт Шальных Физических Теорий с глубоким прискорбием
сообщает, что двадцать четвертого сентября в автомобильной катастрофе
трагически погиб инженер-испытатель, кандидат физико-математических наук Д. И.
Батурин. Смерть преждевременно вырвала… внес неоценимый… память сохранится…
награжден посмертно… неутешные… талантливый исследователь и подлинный ученый…
скорбь…»
«МОНАШЕК, МОНАШЕК, ТЕБЕ ПРЕДСТОЯЛ ТРУДНЫЙ ПУТЬ…»
Кошка в светлой комнате
Время,
когда мы на ощупь растем,
немилосердно…
Р. Рождественский
ДОКУМЕНТ № 1
(Энциклопедическая справка)
«Международная Служба Безопасности – интернациональная
контрразведывательная организация. Создана в 2011 году. Подчинена Совету
Безопасности Организации Объединенных Наций.
